1. Глава 1 - Мартышка Орлу не товарищ
– Судебное заседание считать закрытым, – сухо мямлит седовласый мужчина и, замахнувшись рукой, стучит молотком по столу.
Бам!
Я опускаюсь на стул, зарываюсь лицом в ладонях и тихо шмыгаю носом: «Ничего-ничего, мы ещё повоюем».
На плечо ложится крупная ладонь. Вздрагиваю.
– Мартышка, не плачь, будут и на твоей улице бананы, – хохочет над ухом.
Поднимаю голову вверх и, сощурившись, впиваюсь взглядом в высокомерного нахала. Гад. Самый настоящий мерзавец! Думает, заявил ходатайство и всё – дело в шляпе? А не тут-то было! Обломится. Меня голыми руками не возьмёшь.
– Вот эту лапу, – киваю на руку, которой несколько секунд назад подонок имел наглость коснуться меня, – засунь себе подальше и меня вообще не тронь, ясно?
Со всего размаха швыряю на стол увесистую папку с документами.
Бах!
– А ты чего такая злая? – не унимается. Подходит ближе и, склонившись, шепчет над ухом, – пмс?
Растягиваю губы в широкой улыбке, демонстрируя шикарные, белые зубы. Да-да, Орлов, любуйся! У меня красивые, ровные зубы и кусают больно, ну просто очень, впрочем, ты должен помнить.
– Ты… не дыши в мою сторону – боюсь задохнуться.
– Запахом кошерного одеколона? – подмигивает.
– Метаном или что там обычно выделяют фекалии?
С лица Орлова сползает улыбка. Он медленно ступает назад, двигаясь к своему столу. Награждает меня свирепым взглядом из-под нахмуренных бровей и, молча складывает в кожаный портфель документы.
Вот так тебе, засранец! Выкуси и не беси меня.
Я подхожу к секретарю судебного заседания, беру у него повестку и ставлю подпись. Порядок. Теперь можно выпить кофе и двигаться дальше согласно плану, записанного в ежедневнике.
Покидаю зал заседаний, прикрыв за собой дверь с обратной стороны. Иду по коридору, цокая каблучками. Оглядываюсь по сторонам, надеясь встретить какого-нибудь знакомого и у попросить у него зажигалку – курить хочется, аж уши пухнут! Дурацкая привычка, но что поделать, если я имею только силу и волю, а вот с силой воли не сложилось. Как назло никого не встречаю и даже на первом этаже, в буфете, где покупаю американо без сахара.
Оказавшись на улице, вдыхаю воздух ноздрями. Красота! Лето, жара, июль, а я в офисном платье до колен и плотном утягивающем белье под этим самым платьем. Сейчас бы скинуть всё это нафиг и искупаться в море, выпить стакан мохито, а затем привести губатого негра с опахалом и пусть он обмахивает меня пальмовыми листьями, когда я буду греть свои длиннющие ноги под золотистыми лучами палящего солнца.
Прячусь в беседке, расположенной под широким, раскидистым деревом. Глотаю горячий кофе, обжигаюсь.
– Япона мать, – бубню под нос, увидев на платье темные пятна.
Прекрасно! Просто волшебно, София!
Роюсь в сумке, не теряя надежды отыскать среди непонятного мне барахла пачку влажных салфеток.
– Держи, – низкий голос сверху.
От неожиданности я впадаю в ступор. Секунда, две. Хлопаю глазами, фокусируя взгляд на белоснежном воротничке мужской рубашки.
Орлов, ну почему ты такой гад? Снял галстук, расстегнул на рубашке три верхних пуговицы и теперь я невольно пялюсь на твою шею, ныряю ниже и вижу несколько темных полос – тату, то самое, которое мы набивали вместе в один день, между прочим!
Я долго не решаюсь взять у него пачку салфеток, а потому этот гад берет инициативу в свои руки: открывает пачку, достает одну салфетку и со скоростью раненой улитки тянется к моей груди.
– А не очешуел ли ты, Орлов! – отпрянув назад, бью по его руке.
– Помочь хотел, – виновато пожимает плечами.
– Так бы и сказал, полапать.
– Ой, что я там не лапал, мартышка, – громко хохочет, – неинтересно.
Я ахаю, теряя дар речи. Неинтересно? Мне, как бы тоже, по барабану, но в груди почему-то давит: то ли сердце сжимается в конвульсиях, то ли я слишком туго застегнула лифчик.
– Зажигалку?
Не дожидаясь моего ответа, Орлов одним взмахом руки выуживает из ниоткуда Zippo, ту самую зажигалку, которую подарила я в далёкие времена нашей «счастливой» супружеской жизни.
– Валяй, – киваю на зажигалку.
Орлов ухаживает за мной, галантно поднося зажигалку к моему лицу.
– Эй, волосы не подожги, – возмущаюсь, отстранившись.
Затягиваюсь сигаретой: хорошо-то как, птички поют, пот по спине катится, платье прилипает к пятой точке – красота!
Он не уходит. Стоит напротив меня, дышит одним и тем же воздухом и смотрит, смотрит…
Не выдерживаю:
– Глазки сломаешь, Кирюша. Не надо на меня так пялиться, чай не музейный экспонат.
Улыбается, тянется рукой к своей офигительно сексуальной бороде, трогает скулу, скользя пальцами вверх-вниз. Гад! Ненавижу, когда он так делает, ведь это значит, что наглая морда уже что-то задумала и сейчас произойдет словесный понос.
– А ты поправилась, Сонь, или в положении? Какой уже месяц?
А-а-а! Не могу! Гад-то какой! Уф…
Набираю в лёгкие больше дыма и выпускаю через рот серое облако прямо в лицо этого мудака. Дыши глубже, Орлов!
– Это платье такое. Ничего и не поправилась, – фыркаю я, – а вот ты…
– Что я? – ухмыляется гадость моя.
– Ты…
– Да, мартышка.
– Хватит называть меня мартышкой! Мне это не нравится, понятно?
– А как тебя называть? Была Орловой, стала Мартыновой. Значит, мартышка.
