Очнулся я от того, что почувствовал, как корабль нещадно трясет и раскачивает. Видимо, Джус неумело заходил на посадку.
Да, навыков пилотирования здешней техники нам еще не хватало.
Я встал, чтобы пройти в рубку ему на помощь, и тут же упал на пол. Меня просто трясло всего. Изнутри. Такие нервные встряски не проходили для организма бесследно.
Поднялся и, сильно шатаясь, все-таки отправился по намеченному маршруту.
На полпути почувствовал сильнейший удар снизу и рухнул на палубу. С трудом поднявшись на ноги, продолжил свой путь.
Джус сидел в кресле пилота, свесив руки вдоль кресла. Услышав, что я зашел, он повернулся и сказал мне:
– Ну все, сели. То бишь приземлились.
Потом внимательно присмотрелся ко мне.
– Э, брат, да тебя всего колбасит! Делаем так. Сейчас идем в кают-компанию, выпиваем вискаря и выкуриваем по сигарете. Потом я тащу тебя в камеру регенерации. Помогу улечься. Потом, предварительно позвонив девчонкам и сообщив о нашем возвращении, сам залезу во вторую камеру. А то ноги от напряжения уже не держат!
Я согласно кивнул ему своей тяжелой головой, но попросил:
– Только ты, пожалуйста, без подробностей. Я завтра сам все Марине расскажу.
– Ну, предположим все не надо, – не согласился со мной Джус, – но что сочтешь нужным… Короче, я тебя понял, – придерживая меня за плечи и продвигая в сторону кают-компании, сказал он. – Сегодня без негатива. Но завтра о смерти Иллианны придется им рассказать.
– Да, придется, – согласился я с ним, и у меня снова потекли слезы.
– Не будь тряпкой! – встряхивая меня, сказал Джус. – Но самое главное, не устрой такое шоу на глазах у Марины! Женщины – они такие существа… – Он на секунду задумался, подбирая слова. – У них какое-то шестое чувство есть. Марина сразу все просечет. А оно тебе надо, Полковник? – усаживая меня на стул и выставляя передо мной бокал с виски, уточнил он. После этого протянул мне уже прикуренную сигарету, видя, как мои руки ходят ходуном.
Дальше помню плохо. Помню, как Джус тащил меня к камерам регенерации. Как укладывал в капсулу, что-то мне говоря. Я уже ничего не слышал. Напоследок увидел, как закрывается крышка капсулы.
И все, провал. В черноту. Без снов и видений. Без этой мучительной душевной боли. Без всего. Без надежд и иллюзий. Без бесконечной войны, что, не отпуская нас, кружила в своем водовороте.
– Эй, очнись! – услышал я голос Джуса и почувствовал легкое похлопывание по щеке. – Да, нехило тебя прижало! – Его же задумчивый голос.
Я попробовал открыть глаза. По глазам резануло светом, и я снова их закрыл.
– Слушай, Джус, – сказал я тогда, – оставь меня здесь до утра. А там заедешь за мной на трансфере. Все равно ведь по пути!
– Э, нет, так дело не пойдет, приятель, – послышался голос Джуса. – А вдруг ты тут загнешься за ночь? Что я потом Марине говорить буду? Типа, проглядел? Они меня на пару с Татьяной вообще тогда убьют. И никакая капсула регенерации мне уже не поможет. У меня другое предложение, – продолжил он. – Сейчас я тебя вытаскиваю из этого устройства, и мы аккуратненько выдвигаемся в сторону трапа. Там не спеша заходим в наш отель и поднимаемся ко мне в номер. Спальни у меня, как, впрочем, и у тебя, две. Одну мы с Татьяной даже не открывали, – пояснил он. – Завалишься, отлежишься, отдохнешь. А я за тобою присмотрю в это время.
Я все-таки смог открыть глаза и, проморгавшись, посмотрел в глаза Джуса. Он был необычайно серьезен.
– Нет, друг, так не пойдет. – Я с большим усилием покачал головой. – Мне в свой номер надо. Взглянуть на одну вещицу.
– Прибраться в номере хочешь? – все с теми же серьезными глазами уточнил Джус. – Боюсь, сегодня это у тебя не получится, судя по твоему состоянию.
– Нет, правда нужно, – заверил я его.
– Ну, тогда давай другой вариант, – предложил он мне. – Я заночую у тебя.
– Друг мой, ты помоги мне добраться до номера, – попросил я его. – И поверь мне, помирать, во всяком случае сегодня, я не собираюсь.
– Ну, глядя на тебя, этого не скажешь! – перебил меня Джус.
– Мне просто нужно побыть одному, – пояснил я ему. – Чтобы как-то привести свои мысли в порядок.
– Чего уж тут не понять, – пожал плечами Джус. – Давай будем начинать выбираться из этой камеры.
Потом был долгий путь до отеля. Мне он показался многокилометровым марафоном. Хотя идти там было всего ничего. Потом такой же долгий, по моим ощущениям, подъем на лифте. Путь до номера отнял еще кучу сил.
– Ты зайдешь? – спросил я у Джуса ради приличия, открывая дверь номера.
