Учитель истории Аркадий Львович не мог вспомнить, у кого из писателей он встретил выражение: «Всё начинается с детства». Потребовалось целую жизнь прожить, чтобы убедиться, это действительно так. В ранних летах усвоил, что человек должен быть добрым, сострадательным к людям, не делать плохого другим, не доставлять им неприятности, любить маму, остальных можно и не любить, но относиться примирительно, по возможности не враждовать, ничего хорошего в этом нет. За годы своего военного детства узнал, что надо любить Родину, самоотверженно защищать её, за Родину можно жизнь отдать. Вот то немногое, что усвоил и принял для себя маленький Аркаша.
Имя не я ему придумал. Имя дали родители. Когда родилась дочь, первенец, у молодых родителей разногласий не было. Сошлись на имени Оля, Ольга, Лёля. А вот из-за сына поспорили. Мама предлагала: «Николай». Папа категорично возражал: «Это в твою родню. У вас полно Николаев. Ещё одного хочешь?» Когда папа называл сразу несколько имён, мама строптиво отвергала: «Это имена твоей родни». Сошлись на нейтральном, чтоб ни в его, ни в её родню. Оба были наслышаны о популярном детском писателе Аркадии Гайдаре, даже читали какие-то его занимательные рассказы или книги. На том и порешили, пусть будет «Аркадий». Звучит хорошо, а вырастит, может, тоже станет знаменитым, прославит род Титовых.
Аркадий Львович никогда всерьёз не воспринимал гороскопы и всякие прочие прорицания. Но с любопытством почитывал мистическую литературу, пользовался поражающими воображение сведениями в лекциях, которые охотно читал по линии общества «Знание». Так вот в одной книженции прочитал: «С незапамятной древности сложилось убеждение, что имя влияет на характер человека, помогая его развитию или, наоборот, тормозя его; что имя — это сущность, линия поведения и грядущее человека, как бы черновой набросок той личности, которой человек может стать. Имя — это хрупкий и дорогой подарок родителей своему ребёнку — было и для наших предков окутано тайной. Нет единого мнения по поводу разгадки этой тайны, есть только расположения и версии».
Против имени «Аркадий» говорилось: «Имя происходит от греческого — житель Аркадии, счастливой страны. Лёгкая, беззлобная энергетика имени обеспечивает Аркадию симпатии окружающих уже с детских лет. Имя наделяет своего обладателя подвижностью, любознательностью и жизнерадостностью.
Аркадий не обидчив, дарит людям тепло и любовь, обаятелен, поэтому быстро находит общий язык с любым человеком, легко может стать душой общества.
Однако именно здесь таится опасность. Весёлые компании, женщины, алкоголь — к этому легко пристраститься и тогда жизненная энергия будет растрачена по пустякам.
Когда он решится на брак, семья для него является святой. Аркадий очень любит детей и понимает их как никто другой, дети платят ему взаимностью.
В общем, судьбе Аркадия можно позавидовать. Но его характеру свойственно беспокойство и чувство тревоги. Поэтому с детства нужно развивать в Аркадии умение руководить эмоциями, принимать разумные решения, проявлять выдержку».
Закончив чтение, Аркадий Львович улыбнулся. Если бы родители знали эти предначертания, как бы они возгордились, что дали сыну такое удачное имя. Кто же не желает, чтобы ребёнок, родная кровинушка, прожил удачную, счастливую жизнь?
Аркадий Львович отметил про себя, многое из сказанного ему присуще. Окружающие в большинстве своём относились к нему с симпатией. Не все конечно. Всегда находились люди, особенно среди начальников, которые вежливо обращались с ним, улыбались, поощрительно хлопали по плечу, но в душе ненавидели благопристойного преуспевающего педагога. Аркадия Львовича не любили люди заносчивые, с повышенной самовлюблённостью, гипертрофированным самомнением, люди корыстные, завистливые, одним словом недалёкие.
Детей он действительно любил всю жизнь, всех детей, не делал различия. А у учителя детей всегда больше, чем у самых многодетных родителей. Любил всех, и озорных, и нерадивых. Им он даже больше симпатизировал, жалел, сочувствовал, старался прийти на помощь, приободрить, поддержать. Любил не по-мужски, это была какая-то материнская любовь к детям. Время от времени изрекал перед коллегами, когда кто-то из них с возмущением рассказывал об очередной выходке какого-нибудь злостного нарушителя школьной дисциплины, неповиновении, дерзком поведении:
— Чем учитель отличается от матери? — пояснял старый педагог. — Мать рассердится, накажет. А некоторое время спустя, приласкает, потреплет по головке со словами: «Какой же ты ещё глупышка!» Учитель в наказании идёт до конца. При случае будет настаивать перевести в другой класс или исключить из школы. Учитель готов избавиться от неугодного ученика. Мать этого не сможет, мать этого никогда не сделает. Она будет огорчаться, страдать, места себе не находить в безысходном положении, осуждать, обвинять, но никогда не отречётся. В самых крайних случаях найдёт оправдание в том, что сын заблуждался, сделал непростительную ошибку, в которой сам готов раскаяться. Мать вместе с сыном готова взойти на Голгофу, не имея за собой вины, только потому, что это её сын. Я всегда говорил и не устану повторять: «Учитель должен вести себя и поступать с учениками, как мать. В противном случае лучше отказаться от несвойственного занятия. Учитель — это не профессия, это — призвание».
