Когда с детства говорят, что ты особенный, поневоле начинаешь в это верить. Особенно свойственны подобные реплики любящим родителям, которые говорят их любимым отпрыскам. Безусловно, родной ребёнок всегда будет уникальным. Недаром говорят, что любовь слепа. Со мной же всё обстояло «еще хуже». Я считался особенным, даже когда не совершал ничего выдающегося. Меня хвалили, лелеяли и боготворили с самого рождения. С утра до вечера я слышал слова поддержки и одобрения. Если что-то не получалось или выходило из рук вон плохо, мне без конца и края повторяли: «Ты сможешь, надо только постараться, ты ведь умный и находчивый, всегда найдёшь выход». Я настолько был окрылён «сверхподдержкой» родителей, отчего действительно уверовал, что мне всё подвластно. Конечно, позже жизнь преподала «моему величеству» много поучительных уроков. Я осознал, что в этом мире никому не нужен; что большинству людей плевать на меня и вообще никакой я не особенный, а вполне обычный человек со своими тараканами в голове. Кто бы мог подумать, что много лет спустя, когда я уже давно смирился с сущностью обычного человека, неожиданная способность проснулась во мне. Я всегда знал, что в нашей семье существует какая-то тайна, которая из поколения в поколение передавалась от родителей детям. И мне говорили, что однажды наступит день, когда я стану ее хранителем, а потом передам обретенное знание собственному ребёнку. Я сгорал от любопытства, но мне повторяли, что «всему своё время». Жизнь шла положенным чередом, но секрет мне так и не раскрывали. «Наверное, обманули, нет никакой «семейной тайны», – думал я, пока совсем про нее не забыл. Интрига раскрылась сама по себе одним июньским дождливым вечером. Как всегда, в пятницу мы с друзьями собрались поиграть в «мафию» в одном из антикафе Каунаса. Это игра мне очень нравилась из-за азартности и непредсказуемости. В ней, как и в жизни, ты никогда не знаешь, кто скрывается за маской равнодушия и безразличия. Мои друзья – люди простые, все с высшим образованием и достойными профессиями. Мне приятно проводить с ними время и общаться на самые разные темы, но речь сейчас не об этом, а об игре. Всё шло гладко, весело и непринужденно. Мы много смеялись, пили алкоголь и обменивались шутками, иногда непристойного содержания. И вот после очередного анекдота я нечаянно раскрыл свою карту и даже не заметил этого, в результате чего меня беспощадно «убили». Конечно, я посчитал случившееся несправедливостью и жутко расстроился. Расстроился так сильно, что, подскочив из-за стола, воскликнул в сердцах: «Да чтоб гром грохнул кого-нибудь по башке!». Я не знаю, почему выкрикнул именно эту фразу, не имевшую никакого смысла, но сразу после сказанного действительно грянул гром да с таким шумом, что стёкла вылетели из окон по всей округе, и свет мгновенно погас. Испуганные возгласы послышались со всех сторон, а когда какое-то время спустя электричество вновь вернуло нас в цивилизацию, мы были шокированы представшей перед нашими глазами картиной. В углу у входа в кафе лежал мужчина с пробитым черепом, из которого вытекала жидкость сероватого цвета, как будто кто-то тяжелым предметом нанес ему сильный удар по голове.
Несколько дней спустя я брёл по улице, погруженный в собственные мысли, и не замечал никого и ничего вокруг. Что-то мне подсказывало: тот случай в кафе вовсе не случайность и не совпадение, как могло показаться на первый взгляд. Все произошло по моей вине, хотя внешне выглядело совсем не так. Несмотря на подавленное психологическое состояние, физически я чувствовал себя прекрасно. Какая-то неведомая сила сжигающим потоком разливалась по телу. Я ощущал её каждой клеткой организма. Действие этой силы не оказывало расслабляющего эффекта, а, напротив, приводило в еще более тревожное состояние. Душевные метания не давали мне покоя. Я чувствовал себя словно загнанный в клетку дикий зверь и не знал, что делать и как принять новую «сущность» в новом внутреннем «облике». Не осталось никаких сомнений в том, что я изменился. Любые изменения в себе мы всегда принимаем в последнюю очередь: лишь после того, как их признают все, кто знает нас. Мои друзья поняли это, и им понадобилось одно мгновение. Эмилиус! Эмилиус! Эмилиус! Как такое вообще могло произойти? Не в этом ли заключалась особенность, о которой родители говорили все моё детство? Во мне что-то менялось и менялось с ужасающей скоростью, которую нельзя остановить и направить вспять. Но я не нуждался в переменах. Они портили всё: привычный распорядок жизни, повседневные привычки…
