Глава первая
Москва, август 2016 года
На благородной зелени сукна, прикрывавшего столешницу старого письменного стола, орден Красного Знамени смотрелся неплохо. Слегка потертая материя колодки, соединительное колечко и сам орден, чуточку потускневший, но в более чем приличном состоянии, – все выглядело достойно и солидно. Вещица явно с историей, что выгодно отличало ее от несколько легкомысленной и частенько безликой унылости любой современной награды. Отличало, кстати, и в цене, что выражалась во вполне реальных, приятно хрустящих серо-зеленых американских купюрах. Наверное, на черном бархате этот орденок смотрелся бы еще лучше. Впрочем, какая разница – синий, голубой или лиловый, лишь бы не на красной подушечке, как сказал бы любой ветеран!
От созерцания пролетарского раритета меня отвлек звонок: дисплей аппарата любезно сообщал, что на невидимом проводе повис давний приятель, а временами и собутыльник, Макс – в миру Максим Евдокимов. Одним из неоспоримых достоинств Макса было то, что он почти никогда не беспокоил по пустякам, если уж звонил, то исключительно по делу.
– Привет, Макс! Что, где, когда и, главное, зачем?
– Здорово! Здесь, где же еще… Роуминг ныне дороже овса, старина! Ладно, не стану томить. Я тут в провинцию мотался – надо было для одного дамского журнальчика материальчик о славных людях и достопримечательностях седого Пскова написать. Древний Кремль, музеи и прочая красота, затерявшаяся в замечательных псковских лесах, за которыми прячется не менее симпатичная Прибалтика. Если совсем честно, то дыра еще та!
– Макс, давай уж как-нибудь покороче, хорошо? Про черные дыры России и окрестностей как-нибудь в следующий раз расскажешь!
– Да я могу и вообще помолчать! Подумаешь, какие мы занятые… Ладно-ладно, дружище, не сопи! Рассказываю: познакомился я там с одной старушкой презабавной, она в музее «Двух капитанов» Каверина ребятишкам рассказывает о нашем великом писателе и о героях славного прошлого: покорение неведомых далей, Севморпуть и так далее. В общем, про «бороться и искать, найти и не сдаваться» и прочих летчиков-моряков…
– А что, есть такой музей? Так все-таки чей конкретно – Каверина или «Двух капитанов»?
– Есть, старина, при местной библиотеке. И посвящен именно книжке! Но не о ней речь… В общем, осмотрел я экспонаты, поскучал, позевал и, как любимый тобой товарищ Бендер, несколько опрометчиво ляпнул, мол, музейчик, конечно, очень симпатичный, но «посидеть у вас со вкусом абсолютно не на чем. Одни садовые лоханки!». Выразился я, естественно, не совсем так, а гораздо витиеватее и тактичнее, но смысл моя «гранд-маман» все же уловила точно и мгновенно надулась. И даже слегка так обиделась…
– Макс!
– Понял, перехожу к самой сути! Разговорились мы. Я мадам порассказал про наши музеи, где можно увидеть и старое платье короля, и горшок королевы, и чертову ступу. К слову, упомянул и о серьезных коллекционерах, готовых выложить за интересный раритет очень даже приличные бабки. Это я, заметь, друг мой, и о тебе тоже!
– Лесть грубая и примитивная. Ты же знаешь, на голую блесну я не кидаюсь. Кроме горшка королевы есть что по-настоящему интересное?
– Да есть, есть! Какой вы, барин, право, нетерпеливый… Короче, напросился я к ней на чай.
– Ого! Да ты, я смотрю, делаешь успехи, чтобы провинциальная бабушка вот так запросто пригласила незнакомого человека к себе на чай, надо иметь недюжинное очарование и много чего прочего!
– Именно! И все это в наличии имеется, можешь не сомневаться. Я умею иногда с людьми правильно разговаривать – и особенно мне удается милых девушек за шестьдесят очаровывать! Так что понравился я ей – со мной это бывает. В общем, мы степенно пили чай и мило, чинно-благородно беседовали. И бабушка мне много чего преинтересного рассказала. И, заметь, друг мой, не только рассказала! Кое-что, не менее интересное, она и показала!
– Макс, что-то я не пойму: ты меня сейчас интригуешь или пугаешь?
В ответ мой собеседник хохотнул и уж затем, постоянно перепрыгивая с пятого на десятое, все же добрался до сути. Оказывается, бабушка, взяв с Макса честное благородное слово молчать ближайшие сто лет, показала моему приятелю «наган» с дарственной табличкой от самого наркома Ежова и поинтересовалась, сколько может сегодня стоить такая «железка». Вроде бы револьвер достался мадам от какого-то родственника, служившего в тогдашнем НКВД.
Во время рассказа Макс старательно прислушивался к моему голосу, явно пытаясь уловить нотки настоящего интереса. Но я слушал почти молча, лишь изредка отделываясь односложными репликами. Демонстрировать кому бы то ни было свой интерес в подобных ситуациях категорически не рекомендовалось, поскольку горький опыт давно научил меня малейшую заинтересованность тщательнейшим образом скрывать. В противном случае цена любой безделушки автоматически взлетала на поистине недосягаемые вершины! Поэтому удовольствия Максу я, конечно же, не доставил, а вот историю о наградном «нагане» действительно выслушал с интересом. После чего демонстративно зевнул, эдак небрежно попросил «акулу пера и чернильницы» сбросить мне координаты псковской бабушки – так, на всякий случай – и нажал кнопку отбоя.
