Восьмилетняя Дина в отчаянии прикусывает губу и едва не вскрикивает – только не от боли, а от злости на себя, свою нерешительность. Ведь вместо того, чтобы предотвратить то страшное, что вот-вот случится, она в ступоре стоит у окна, упёршись локтями в подоконник. Её взгляд то фокусируется на отражении собственной всклокоченной кудрявой головы и глаз янтарного цвета в стекле, подсвеченном луной, то ныряет в застекольную ночь. Подумав немного, она понимает: дело всё-таки не в её трусости. Дина не может ничего сделать, чтобы ужасное не случилось, вовсе не из страха. Она просто не знает, что именно должно произойти.
Какая светлая ночь! Если бы в ней затаилась какая-то опасность, угроза для самой Дины или её семьи, девочка точно увидела бы эту беду сейчас – прямо там, за окном, перед их домом. Но она не видит ничего, кроме давно знакомого и вроде бы совсем безобидного уличного пейзажа: несколько припаркованных у подъезда грустных, одиноких машин, среди которых есть и их семейная; пожухлые кусты, в темноте похожие на сказочных карликов; вечно не работающий фонарь-великан с поникшей головой. Ни-че-го странного, ни-че-го опасного. Но почему тогда сердце внутри отстукивает какой-то странный ритм и прямо-таки грохочет – стучит так громко, что вот-вот разбудит спящую сестру-двойняшку Дарину? Дарина. Сейчас, глядя на неё, Дина почему-то чувствует и как будто даже видит, что именно над сестрой парит сумрачная птица с распростёртыми крыльями: неведомая угроза. Ну, какая же это птица? Просто игра теней и воображения – всё из-за яркого лунного света. «Как можно быть такой глупой!» – думает Дина. Всё хорошо, мама с папой спокойно спят в соседней комнате, и ни с кем ничего не случится. Раз уж всё равно сегодня не спится, можно взять да сфотографировать такую удивительно ясную, волшебную ночь – Дина никогда такой не видела до сих пор.
Она на цыпочках подходит к шкафу и, стараясь не шуметь, достаёт из него плёночный фотоаппарат-«мыльницу»: подарок родителей на их с Дариной семилетие. Папа сказал тогда, что у них теперь есть самый настоящий раритет. Когда Дина удивилась незнакомому слову, он объяснил: раритет – это такая редкая вещь, которую сложно достать. Чуть позже папа купил им ещё и фотобукварь для детей и вечерами стал читать вслух интересные истории об изобретении фотографии, научил делать снимки. Дина освоила всё очень быстро, а у Дарины никак не получалось. Она неуклюже, с выражением удивления и непонимания на лице вертела в руках странную «коробочку», заглядывала в выдвижной объектив и даже пыталась его открутить, чтобы «спасти птичку», о которой рассказал папа. У родителей тоже есть фотоаппарат, он такой же маленький, как и вот этот, детский. Но у него гораздо больше кнопок, а ещё – экран сзади, на котором сразу появляется то, что собираешься фотографировать. Поэтому пользоваться им сложнее, а изучать его нужно дольше. Папа пообещал Дине и Дарине, что когда они подрастут, он разрешит им брать взрослую «мыльницу» и научит ею снимать.
Вернувшись к окну, Дина открывает шторку объектива, наводит фотоаппарат на невероятно светлую ночную улицу. Замечательная получится фотография! Правда, на ней не будет ни одного человека, а ведь Дина так любит фотографировать именно людей, – друзей, родителей, сестру, – но зато там… А в кадре, оказывается, всё-таки есть люди. Теперь – есть. Взглянув снова в видоискатель, она замечает, что это не просто какие-то чужие люди, а её папа и сестра. Дарина? Дина же только что видела её спящей – тут, совсем рядом. Но вот в кадре, кроме папы и Дарины, возникает ещё кое-что – теперь это совершенно ясно: та самая угроза, которую Дина чувствовала, но не могла объяснить себе, как она выглядит, что из себя представляет. Теперь угроза показывает своё лицо и заглядывает прямо в глаза: там, в застекольной лунной ночи, папа несёт на руках Дарину к машине, крадучись, как воришка. Но у него в руках что-то ещё: присмотревшись, Дина понимает, что это огромный игрушечный заяц. Такого у них с сестрой никогда не было – это какая-то совершенно незнакомая игрушка. Папа как будто хочет сделать всё тайком от всех и думает, что никто об этом не узнает, но Дина уже всё увидела, а потому всё знает. Ну, то есть не всё, но многое. Однако можно ли верить своим глазам? Дарина ведь только что спала на соседней кровати. Подойдя к ней, Дина отдёргивает одеяло, под которым… лишь смятая простыня и подушка с ямочкой посередине. Дарины нет. Значит, всё то, что происходит сейчас за окном, – всамделишное, это никакой не сон.
Папа, Дарина… Куда? Зачем? Дина давно заметила, что вовсе не с сестрой творится что-то неладное, о чём шепчутся иногда мама и папа, а как раз с родителями. Да и с ней самой, ведь она стала плакать по ночам без видимой причины: тихонько, уткнувшись лицом в подушку, чтобы не разбудить сестру. Вот и сейчас – тоже, только уже не пытаясь заглушить рыдания: ведь сестры больше нет рядом. А причина теперь уже видимая – даже во тьме. Надо остановить папу – больше нельзя медлить! Дина садится на кровать Дарины, обнимает подушку, будто на всякий случай прощаясь с ней, с этой комнатой, и, тут же вскочив, бросается прочь отсюда – спасать любимую сестру. Но добраться до входной двери ей не удаётся: неведомо откуда вылетает тёмное крылатое существо и начинает оглушительно хлопать крыльями, а потом – хлестать ими Дину по лицу. Она выставляет перед собой ладони, чтобы защититься, но для существа это не преграда: оно атакует девочку снова и снова. Дина пытается кричать, звать на помощь, но вместо крика из груди вырывается лишь душераздирающий шёпот:
