Однажды, когда у меня было хорошее настроение – ведь моя любимая хоккейная команда, наконец, выиграла – я пообещал Алисе, что как-нибудь напишу смешной рассказ про то, как я рыбачил в детстве.
Или даже два рассказа, самонадеянно заявил тогда я, прикинув всю масштабность произошедших со мной в юности событий.
И, разумеется, на следующий же день благополучно забыл о данном обещании.
Но об этом не забыла Алиса. И, раз за разом, она осуждающе смотрела на меня в этом смысле, пусть ничего и не говоря вслух, но ясно давая понять, о чём именно она сейчас молчит.
Поэтому, чтобы прекратить эту мысленную пытку, я, собрав волю в кулак, сел за компьютер и написал-таки требуемый рассказ. Потом ещё один. И, наконец, к большому своему удивлению, ещё несколько…
Так получился этот сборник, который, впрочем, нельзя назвать полноценным сборником рассказов, потому что это не рассказы, а рассказики.
Это истории из моего детства и юности, о которых мне случилось вспомнить и про которые захотелось рассказать. Они и о рыбалке, и не только о ней, и совсем не о ней. О моих друзьях, о семидесятых-восьмидесятых, о нашем маленьком мире, в котором мы тогда жили, и о котором вспоминаем теперь с особенной грустью. Если прочитать эти рассказы внимательно, то можно обнаружить, что написаны они словно бы разными людьми: некоторые истории очень-очень простые, некоторые почему-то философски задумчивые, а некоторые и вовсе не поймёшь о чём, всё свалено в них в одну кучу. Но как ни странно, всё это написал для вас всего лишь один автор, то есть я. Почему рассказики получились такими разношёрстными, автор не имеет никакого понятия, да и, честно говоря, не хочет разбираться. Потому что в этих рассказиках важна не форма, а то настроение, которым они пропитаны.
Возможно, и даже, скорее всего, эти истории будут интересны в наше время далеко не всем. Ведь в них нет рецептов, как стать успешным, обманув максимальное количество своих друзей, или как заработать миллион прямо завтра, не выходя из дома. В них совсем другое – рассветы у реки, трескучий ночной костёр, проливной дождь, который застаёт тебя в поле и ещё много всего неосязаемого на первый взгляд, но наполняющего душу чем-то неведомым, тем, от чего там, на душе, становится тепло.
И чтобы сейчас не говорили, но это было наше светлое прошлое, время, когда дети могли гулять во дворе одни, без присмотра, а в автоматах за три копейки можно было выпить целый стакан вкуснейшей газированной воды.
Вот, собственно, и всё, о чём я хотел сказать в этом импровизированном предисловии.
И теперь уже ничто не мешает нам с головой окунуться в воспоминания…
Мы шли на рыбалку втроём – отец, я и мой друг Саня Ломовой. Одновременно Шурик являлся мне ещё и одноклассником. Вышли затемно, потому что до воды предстояло идти километра четыре, а самый клёв, как вы понимаете, на рассвете. Мы шли в темноте вдоль покрытой не так давно асфальтом дороги и разговаривали о рыбах, которые, по нашему общему мнению, давно заждались появления у реки таких удачливых рыбаков. Я уже довольно продолжительное время разглагольствовал о ближайшем будущем. Оно представлялось мне блистательным: развёрнутые на пустынном берегу «закидушки»1, тёплый ласковый ветерок, безостановочный клёв, поиски дополнительной тары для выловленных трофеев – так как их будет скоро некуда складывать – и так далее и тому подобное. Как, вдруг, Саня пропал. То есть в самом буквальном смысле. Ещё несколько секунд назад он согласно хмыкал, кхыкал и сопел рядом, а тут его не стало. Надо сказать, что темнота окутывала нас полнейшая, никакой луны не было и в помине. Сделав по инерции ещё несколько шагов, я нащупал и схватил за куртку отца, шедшего от меня с другой стороны. Мы остановились.
– А где Саня-то? – спросил я, бесполезно озираясь в темноте.
– Он же с нами пошёл, – сказал отец очевидную, в общем-то, вещь.
Я на всякий случай растопырил руки и пошарил в той стороне, где теоретически должен был находиться Саня. В одной руке у меня была бамбуковая удочка-двухколенка2, перевязанная изолентой для удобства транспортировки. Поэтому радиус поискового охвата этой руки был существенно выше и составляя два метра. Однако и на этом расстоянии Саня не прощупывался. Я пошарил под ногами. Там был асфальт.
– Вперёд, что ли, ушёл? – предположил отец будничным голосом.
Однако, я не мог оставаться таким спокойным.
– Саня! – довольно громко позвал я в темноту.
Но ночь поглотила мой крик, окутывая остановившихся путников зловещей тишиной.
Какое-то время мы перетаптывались на месте, находясь в дурацком положении – с одной стороны надо было торопиться занимать клеевые места на берегу, а с другой – без Шуры занимать было уже как-то неудобно.
Я начал вспоминать таинственные случаи исчезновения людей, о которых читал в журнале «Техника молодёжи», и тут во тьме раздалось какое-то копошение, а потом донёсся приглушённый звук, который я бы идентифицировал, как «Ыы».
Мы с отцом насторожились.
