Один французский бытописатель сказал, что историк не может ограничиваться простым изложением событий – он должен в своих повествованиях оживлять те страсти, настроения, стремления и помыслы, которые были присущи изучаемой эпохе.
Проникнутый таким заветом исследователь великой войны и предреволюционного времени найдет в составленных мною заметках именно бытовой повседневный материал для характеристики как общего положения России, так и отдельных правительственных деятелей. В этих заметках Совет министров выступает в своей обыденной, не стесненной условностями официального присутствия, обстановке. Говорят, спорят, ищут выхода не только министры императорского правительства, но и живые русские люди, глубоко встревоженные обрушившимися на Родину небывалыми бедами.
Происхождение настоящего труда таково.
С мая 1914 по октябрь 1916 года я занимал должность помощника управляющего делами Совета министров и по обязанностям своей службы присутствовал на заседаниях и собраниях этого учреждения.
По установленному порядку заседания Совета министров распадались на две части – официальную и секретную. В первой – дела рассматривались по заранее рассылавшейся повестке с назначенными к слушанию печатными представлениями, и делопроизводство велось начальниками отделений канцелярии Совета министров.
Вторая часть – после ухода этих чинов – посвящалась обсуждению различных доверительных вопросов, обмену мнений по делам высшей политики, беседам о внутренних и внешних событиях и т. п. В особо острые минуты государственной жизни созывались внеочередные заседания. В таких секретных собраниях оставались только управляющий делами И. Н. Лодыженский и я, в качестве его помощника.
Для последующего исполнения по таким заседаниям мною, по указаниям И. Н. Лодыженского, велись записи, в которых обычно запечатлевались в кратких словах необходимые с точки зрения делопроизводства суждения и мотивы для выработки постановлений. Но в некоторых случаях, сознавая несомненный исторический интерес того, чему приходилось быть свидетелем, я постепенно начал записывать отдельные прения с почти дословною подробностью, с сохранением образности выражений, яркости мысли и самого настроения говоривших министров. Часто после заседания, под свежим впечатлением, я делал общий обзор, набрасывал свои наблюдения, заносил услышанные новости и т. д.
Наиболее подробно у меня изображены заседания с середины июля по начало сентября 1915 года. То были дни великого отступления нашей армии и принятия государем императором верховного главнокомандования, дни резкого обострения внутреннего положения в стране, перерыва сессии законодательных учреждений и разлада в среде Совета министров.
Главнейшие из этих записей мне удалось сберечь, несмотря на беженские скитания последних лет. Воспроизведение их в удобном для чтения виде и составляет содержание настоящего труда.
Еще небольшое пояснение.
Записи мои, хотя во многих случаях весьма подробные, все-таки не протоколы в обычном значении этого понятия. Заносил я в них то, что успевал и что производило в тогдашней обстановке впечатление с точки зрения общего интереса. Иногда записи прерываются – либо приходилось выходить из заседания с какими-нибудь поручениями, либо беседа принимала неуловимо перекрестное течение, либо, наконец, просто не хватало нервного напряжения и сил писать кряду целыми часами. Неизбежны и различные неясности и пробелы. Причины этому следующие. Нередко прения отмечались мною на справках, докладах, представлениях и других вспомогательных документах, по поводу которых развивались любопытные суждения; такие бумаги, за единичными исключениями, мне не удалось вывезти. Кроме того, в отдельных случаях, служившие предметом обмена мнений вопросы являлись продолжением разговоров, происходивших вне моего присутствия. Хотя многое потом мне приходилось слышать от И. Л. Горемыкина, И. Н. Лодыженского и других лиц, но, к сожалению, я далеко не все тотчас же заносил на бумагу.
Воздерживаюсь пока от изложения по памяти и помещаю в этом труде только основанное на подлинных записях. Держусь такого правила для соблюдения точности, беспристрастия и колорита современности.
Если хватит времени и будет досуг, попытаюсь, набросав свои воспоминания, закончить разработку других записей. Но в обиходе испытуемого судьбою русского странника «досуг» есть столь великая роскошь, что о нем можно лишь мечтать.
Бывший помощник управляющего делами Совета министров
Франция, август 1921 года
Аркадий Яхонтов
