Здание это трудно было найти в зарослях огромных ив, окружающих клинику по всему периметру. К главным воротам вела неприметная дорожка, выложенная старым булыжником, в местах уже разрушенным до основания.
Свет неяркого вечернего солнца проникал сквозь шторы в комнату, оставляя на предметах оранжевый цвет.
Адриан открыл глаза.
– Что вы чувствуете?
– Не знаю. Какое-то странное ощущение, будто меня вывернули наизнанку.
Мистер Хелоуин откинулся на спинку кресла.
– Ничего страшного не произошло. Наконец мне стали понятны причины ваших страхов. А зная причину, легче…
– А зная причину, легче лечить последствия,– вы это уже говорили, мистер Хелоуин.
– Вы очень внимательны, Адриан. Итак, вернёмся к нашей истории.
Мистер Хелоуин поправил сползшие на нос очки.
– Филемафобия могла появиться у вас лишь по одной причине.
– Какой же? Да не томите меня, мне же нужно как-то объяснить своё поведение девушке. Бедняжка, она слишком долго терпела. А это может выдержать не каждая женщина!
– Я вас прекрасно понимаю, и ваша девушка – поистине чуткий человек. Не каждая поймёт такое отклонение в поведении любимого мужчины.
– Так что же со мной?
– Причиной вашей фобии мог послужить случай, произошедший с вами в юном возрасте. Вы были совсем ребёнок и сразу такое… – он не договорил, от чего Адриан в волнении привстал с кушетки.
– Какое такое?
– Не волнуйтесь.
Доктор встал с места и уложил Адриана обратно.
– Вам было пять лет. В то лето вы гостили у своей тётки в летнем домике у моря.
– Да, всё это вам рассказывал я сам во время наших разговоров о моём детстве.
– Но в процессе работы мне удалось узнать подробности одного дня, который уже стёрся из вашей памяти.
– Вот как?
– В тот день в гости к вашей родственнице приехала её близкая подруга. Вы это помните?
– Смутно. Кажется, ей было уже под шестьдесят.
– Не столь важно, как она выглядела, и сколько ей было лет, важно её поведение.
– О, Господи. Что она со мной сделала? – волновался Адриан.
Он снова вскочил с кушетки и уставился на доктора.
– О нет, вы не правильно поняли меня. Простите, это моя вина. Ничего страшного не произошло.
– Тогда что? Давайте закончим с этим поскорее.
– Да, ещё раз прошу прощения. Итак, в тот день подруга вашей тётки, увидев вас – маленького хорошенького мальчика, не смогла удержаться от нахлынувшей на неё сентиментальности. Она подхватила вас и, прижав к себе, стала осыпать ваше лицо поцелуями.
– О, нет.
– Да. Вы не могли высвободиться из её объятий, и у вас развился страх, с которым мы теперь вынуждены бороться. Именно это мне и удалось узнать из сегодняшнего сеанса.
– Я это сам рассказал?
– Да. Возможно, в этом происшествии и кроется причина вашей фобии. Ваше подсознание вызывает события того дня и, следовательно, появляются все те неприятные ощущения, которые вы испытали в тот день.
– Именно поэтому меня начинает трясти, когда возникает ситуация, в которой неизбежен поцелуй.
– Вы неосознанно начинаете подготовку к защите от неизбежной паники. Вы чувствуете онемение и как следствие – отталкиваете партнёршу. Травмы и переживания, пережитые в детстве, не редко становятся причиной проблем во взрослой жизни. Ваш организм, предчувствуя панику, включает режим самообороны. Ваше сердцебиение усиливается, вы на время утрачиваете остроту слуха и испытываете затруднение дыхания. Я рад, что мы выяснили вашу проблему и разобрались в ситуации. Думаю, на сегодня достаточно, вы можете возвращаться в свою палату. Вы останетесь сегодня на ночь?
– Да, пожалуй. Меня страшно клонит в сон.
– Что же, я предупрежу сестру, отдыхайте.
Адриан поблагодарил доктора и отправился к себе в палату. Он прилёг на свою кровать, но никак не мог отвлечься от многочисленных мыслей. Он закрыл глаза, но в тот же момент в палату вошёл Дольф.
– Привет, старик. Ты сегодня остаешься?
– Да. Решил ночевать здесь. У меня сегодня праздник. Доктор Хелоуин разобрался в причине моей фобии.
– Вот как? И что же с тобой приключилось?
– Старая подруга моей тётки. Она зацеловала меня до полусмерти, когда мне было совсем немного лет.
– О, твоя травма страшнее, чем моя. Но теперь всё будет хорошо. Здесь каждый резко идёт на поправку после установления причины страха. Несколько дней в кабинете у миссис Трюпс и ты осчастливишь свою девушку. Она звонила тебе?
– Нет. Мне кажется, я её теряю. Телефоны Глории не отвечают, она избегает меня.
– Не отчаивайся, старик, всё наладится.
В этот момент они услышали странные звуки, доносившиеся из внутреннего дворика клиники. Адриан и Дольф выглянули в окно.
На скамейке сидел молодой человек и во всё горло выкрикивал ругательства.
– Новенький?
– Вчера привезли. У него трудный случай, – Дольф закурил.
– Что с ним?
– У него нозоку…Нет. Нозоке…Нозокомефобия, кажется, это называется именно так. Он боится больниц. И, как назло, у него обнаружили опухоль. Если в ближайшее время не проведут операцию, то парню конец.
– Но если он боится больниц, то как же его обследовали?
– Страх у него появился после обследования. Теперь он и на метр не подпускает к себе врачей.
– Что он делает?
– Он сказал, что войдёт в здание только в том случае, если все врачи снимут с себя халаты. Он здесь с утра.
