Петя тормошил бабушку за руку:
– Бабушка, уже половина восьмого! Пора завтракать, иначе я в школу опоздаю.
Тарелка геркулесовой каши остывала на маленьком столике, придвинутом вплотную к кровати. С тех пор как бабушка стала часто болеть, Петя научился варить каши, картошку и даже суп. Овсяные хлопья варить проще всего, поэтому по утрам они ели геркулес. Бабушка нахваливала:
– Ой, как вкусно! Золотой мой мальчик, ты еще и повар!
Покормив бабушку, Петя проверял, все ли лекарства у нее под рукой, наливал воду в два больших стакана и бежал в школу. После уроков заходил в магазин с составленным накануне списком продуктов, если надо – в аптеку, и только потом домой.
Когда бабушка чувствовала себя хорошо, обед был готов к его приходу, но в последнее время все чаще она не вставала с постели.
– Ничего, отлежусь и поднимусь, – успокаивала она внука.
– Может, врача вызвать? – предлагал Петя, хотя знал, почему бабушка не хочет. Полгода назад ее забрали в больницу, и он две недели жил один. Ничего, справился, хотя без бабушки было одиноко и страшно. И ей самой в больнице не понравилось – это он точно знал. В палате шесть человек, пахнет мочой и лекарствами, кто-то стонет, кто-то храпит.
– Разве может больной человек в такой обстановке выздороветь? – тяжело вздыхала бабушка. – И о тебе волнуюсь – как тут лекарства помогут? Лучше я их дома буду принимать.
Седьмой год они с бабушкой жили вдвоем. Родителей Петя помнил плохо. Ему было всего шесть лет, когда они разбились на машине. Помнил, как переезжали в эту квартиру в красивом новом доме – двухкомнатную, но намного просторней бабушкиной. Как завозили мебель, а мама радовалась, хлопотала, бесконечно наводила порядок. Прежде они вчетвером жили в доме, который смешно называется «хрущевка». После смерти мамы и папы бабушка пустила в ту квартиру жильцов и сказала, что это большое подспорье.
Еще Петя помнил похороны. Гробы плавно уплыли в черную дыру: вначале мамин, потоп папин. Народу в крематории было немного. Две бабушкиных подруги, две маминых – этих Петя знал, несколько папиных сослуживцев и угрюмый дядька с неприятной теткой. Бабушка объяснила, что это единственный родственник папы, троюродный брат. Тетка, которая приехала с ним, шныряла по всем углам квартиры, все потрогала и спрашивала у бабушки, сколько же такие хоромы стоят. А бабушка ответила, что ее это не касается, квартира принадлежит сыну ее зятя, то есть Пете. А угрюмый дядька, когда все за стол сели и начали водку разливать, напился и стал страшный. Таких страшных Петя никогда раньше не видел, и когда дядька с теткой на следующий день уехали, он попросил бабушку больше никогда их не приглашать, на что она ответила: «Больше не приглашу. Папы твоего нет, и нас с ними ничто не связывает».
В те дни бабушка часто плакала, прижимала Петечку к себе и говорила: «Одни мы с тобой на свете. Больше никого. Хорошо, что мне еще два года до пенсии, а то бы с опекой могли быть проблемы». Позже она объяснила внуку, что является его опекуном. Детей, у которых нет родителей, или отправляют в детский дом или назначают им опекуна. Что такое детский дом, Петя со временем узнал. Когда по телевизору показывали кино про детские дома, бабушка всегда со слезами на глазах вздыхала: «Смотри, где бы ты мог оказаться, если бы меня на свете не было». – «Но ты ведь есть», – отвечал Петя. – «Пока есть, – кивала бабушка. – Надеюсь, хватит сил и вырастить тебя, и выучить».
Петя знал, что у него самая лучшая бабушка. У нее всегда находилось время поговорить и поиграть с ним, объяснить что-то нужное. Она водила его в бассейн, а потом и в секцию легкой атлетики. С бабушкой никогда не бывало скучно, и Петю она научила не скучать. «Если переделал все дела и тебе не хочется играть, возьми книгу, – советовала она. – Время, проведенное за чтением не потерянное, а в безделье – потерянное». Бабушка приучила Петю к чтению еще до школы, и в младших классах ему было легко учиться. Потом предметы пошли серьезнее, требовали усердия – ведь школа специальная, с математическим уклоном, но Петя остался лучшим учеником в классе. Аккуратный, вежливый, культурный мальчик. «Бабушкина заслуга», – в один голос утверждали учителя и сетовали на то, что нынешним родителям, занятым добыванием денег, подчас нет дела до того, что творится у ребенка в школе.
Когда бабушка перестала работать, она отчего-то начала часто болеть.
– Наверное, не зря в пятьдесят пять женщинам пенсию дают, – вслух размышляла она. – Организм к этому возрасту расшатывается. Многие годы живешь в предельном напряжении: работа, дети, домашние дела. Некогда подумать о здоровье, и права на это не имеешь – о другом надо думать. А когда отработала, вообразила, что свободна, можешь тратить время на что угодно – тут и понимаешь: здоровье уже не то. Знаешь, Петечка, человеку свойственно жить мечтой. Маленькой я мечтала поскорее стать взрослой. Все дети об этом мечтают. Потом мечтала стать учителем. Окончила институт, преподавала вначале в школе, потом в техникуме – после он в колледж превратился. В техникуме давали бесплатные профсоюзные путевки. Представляешь, совсем бесплатные! Несколько раз я съездила – в Прибалтику, в Ясную Поляну, даже в Самарканд. И мечтала: вот выйду на пенсию, буду путешествовать. Мне это всегда нравилось. Правда, часто не могла себе позволить. Твоя мама была еще слишком мала, надолго ее оставлять я не решалась. Дедушка хороший человек был, умный, добрый, но… – бабушка вздыхала, – к сожалению, склонный к выпивке. Водка его и сгубила. Запомни, Петечка, водка способна разрушить самый здравый ум. Вначале ее пьют для веселья, потом становятся алкоголиками, а это путь в никуда, часто к смерти.
