Ушел! Он ушел. Бросил. Своло-о-очь! Все они такие. Все мужики – сволочи. Я такая хорошая, добрая, отзывчивая, дружелюбная, милосердная, само смирение, я отдала ему тридцать пять лет жизни, можно сказать, подарила, к ногам бросила, а он за это, за всю мою доброту – бросил меня. И ведь не только жизнь на него тратила, благодаря благоверному еще и кучу болезней нажила. А ему все мои жертвы глубоко по одному месту. Он теперь с молоденькой новые годы накручивает. Ох! Ох!..
Дородная рыхлая женщина тяжело повернулась на диване, с трудом приподнимая зареванное лицо. От неловкого движения едва не свалилась на пол, но удержалась, уцепившись рукой за спинку. На полу валялись два мобильника, гора скомканных бумажных салфеток, пустая чайная чашка, пузатая и крепкая, как гриб-боровик, две ложки, чайная и столовая, ноутбук и наушники. Все вперемешку. Женщина невыносимо страдала. Веки припухли, махровый халат бесстыдно задрался на объемных коленях, покрывшихся фиолетовыми пупырышками.
…Хоть бы позвонил! Так нет же. Телефоны упрямо молчали, но вдруг один из мобильников бодро протренькал мелодию из «Крестного отца». Женщина потянулась за телефоном, но сбившийся халат зацепился за подлокотник дивана, она дернулась и рухнула всем телом на пол, немного полежала, прислушиваясь к сладким трелям, затем схватила телефон и пропела в трубку нежно-нежно: «Да, Вовочка, слушаю тебя, Вовочка!»
– Какая я тебе «Вовочка»? Совсем ошалела, что ли! – прозвенело в трубке.
– А-а, это ты, Киса? – разочарованно выдохнула женщина. Махровый халат сам собой запахнулся, самостоятельно набросил капюшон и превратился в живое существо, впрочем, немного потертое неприятными обстоятельствами.
– Я это, я, Рося, открой дверь, на улице ж дубак дубаком, – долдонила трубка.
– Щас, щас, – недовольно проворчала женщина и медленно начала подъем с колен.
Уже через полчаса в квартире стало значительно веселее. На диване сидела женщина лет пятидесяти с лишком, с осмысленным взглядом, немного рыхловатая, рядом примостилась Киса, подружка неразлейвода, сухая, желчная, начисто выщербленная жизнью, но симпатичная. Обе славно дополняли друг дружку. Одна зареванная и толстенькая, вторая смешливая и тощая.
– Что, совсем-совсем не звонит? – с саркастической ноткой в голосе спросила Киса.
– Не-е-ет, не звонит, бро-о-осил, – залилась слезами Рося, но Киса с силой сжала ее запястье, и начавшиеся рыданья заглохли в зародыше.
– Надо ждать, ждать и терпеть, мы высидим его, как курицы на яйцах! – непререкаемым тоном заявила Киса, и Рося послушно кивнула. А что ей оставалось делать? Реветь да кивать. Было бы кому утешить. Благо хоть подружка есть. Бедовая, но верная, а верность нынче в большом почете. Подруги заварили чаю и, медленно прихлебывая из пузатых чашек, напряженно думали, как бы повернуть интригу в женскую сторону. Как ни крути, а победа в нелегкой и изматывающей борьбе за единство противоположностей досталась мужской половине человечества. Победитель лишил бывшую жену всего, что было нажито совместным трудом и проживанием. Он забрал себе всю недвижимость, клинику, автомобили и драгоценности, оставив Росе крохотную однушку, ту самую, с которой начинали жизнь. Бросил кусок напоследок. Как собаке.
Конец ознакомительного фрагмента.
