Читать онлайн полностью бесплатно Дарья Волкова - Трубадура

Трубадура

Судьба была к ней не ласкова, но все же подкинула пару козырей. Она – боец. По жизни и с нею же. Боец, отбивающий удары из последних сил, но не допускающий мысли о том, чтобы сдаться.

1. Кадр первый. Луис Бунюэль

Кадр первый. В черно-белой, слегка дрожащей картине чувствуется сдержанная энергетика Луиса Бунюэля. А если не чувствуется  - вдохните еще раз.

Фигура девушки  полна усталости и тоски. Тонкие и натруженные плечи, белая голова и руки. Руки, полные тяжелых сумок.

Фигура юноши легка. Он бежит. Свободно, легко, земля не держит его.  Даже отталкивает. Отталкивает  от  твердого темно-серого асфальта  сверхлегкие кроссовки  ярко-бирюзового цвета. И юноша парит над этой свинцовой влажностью с вкраплениями вековой меди кленовых листьев.

Однако, отставим в сторону лирику. Это всего лишь стадион рядом с институтом физической культуры имени Лесгафта. И вот бирюзовые кроссовки покидают стадион.  Навстречу белым и усталым рукам.

Он любил бегать в центре. Вопреки всему – унылому серому городу, тяжелым домам, каждый из которых  - непременно историческая ценность и культурный памятник. Любил метить своими яркими кроссовками казенный гранит набережных, попадая в ритм  с суровой северной рекой, так резко контрастирующей с теми местами, где он вырос.  Этот гранит, эта река, этот строгий город признали его. Но он все равно каждый раз метил его, давая понять,  кто тут главный.

А для нее это был обычный вечер. Обычное возвращение после рабочего дня. Привычная колея дороги домой. Которая почти у самого порога прекратилась внезапно и обидно.

В наушниках задавал ритм сочный вокал какого-то талантливого уроженца черного  континента.  Бирюзовые кроссовки четко повторяли этот ритм. Правая-левая, туц-тудуц-туц-туц.

Он врезался в нее. Самым наглым образом врубился на полном ходу. Словно слепой, словно не видел ничего перед собой. Или  не слышал. Но все-таки видеть  - важнее. А он непостижимо - не увидел. Не заметил.

А вот она увидела.  В последний момент перед падением  увидела, заметила, даже разглядела немного. Серая толстовка, серые спортивные штаны, яркие бирюзовые кроссовки. А сверху – копна черных кудрей и пара серебристых наушников, приминающих ее. И огромные удивленные  темные глаза. А потом она упала. Банально и некрасиво обрушилась на мокрый асфальт.

Сам не понял, как это произошло. Нет, ну, то есть ничего неожиданного не предвещало. Бежал, слушал музыку. Правая-левая, туц-тудуц-туц-туц. И непонятно каким образом вдруг под ногами оказалось тело, о которое он  и споткнулся. В общем, зазевался, как ни крути.

 *

Выкатившийся из порванного от удара пакета апельсин на тускло-матовой серости асфальта казался оранжевым просто ослепительно.  Потом к солнечному пятну под бок подкатилось еще одно, и еще. А потом раздалось последовательно: «Скотина!» и  громкий всхлип.

Она сидела в метре от сиротливо сбившихся в кучку на мокрой серости апельсинов, терла колено.  Всхлипывала и что-то бормотала себе под нос. 

- Девушка… Вам нужна помощь?

Ему доходчиво объяснили все про него самого и предложенные услуги.  Но шмыгание носом и потекшая тушь достоверности словам сильно убавили, поэтому рука  помощи была протянута. И даже принята. Девушка казалось  невесомой – он поднял ее с асфальта без малейшего усилия. Она вообще казалось какой-то ненастоящей – слишком белая, слишком тонкая,  слишком светлые волосы. И совсем ненастоящего цвета глаза. По крайней мере, не видел раньше таких – на грани темно-голубого и светло-синего. Ни то, ни другое. Где-то между.  А еще, когда поднял за холодную тонкую руку наверх и оказался лицом к лицу – веснушки. Только бледные – как и она вся.

- Смотреть надо, куда прешь! – она старательно выговаривала грубости, словно домашнее задание демонстрировала.

- Извини, - апельсины на ощупь оказались пупырчатыми, зато в ладонь ложились ладно. 

- В ж*пу себе засунь извинения, - все так же старательно выдала она.

- Пакет порвался.

- Из-за тебя!

- Верно,  - он согласился безропотно. – Ты далеко живешь?

- Вот! – белый палец из обрубка темно-серой митенки практически обличительно ткнул в неприметную облезлую дверь, которую язык не поворачивался назвать «парадной», но каковой она именно и являлась.

- Помочь?

- Зачем  же? – предельно допустимой для человеческой речи желчностью. Бледная рука резко очертила  окружность,  на которой уместились россыпь апельсинов, упаковка с печеньем, пачка гречки, что-то еще непонятной формы в блестяще-шуршащей фольге. И порванный пакет, белым неровным шаром тихо сбегающий вдоль по улице. – Сама прекрасно справлюсь.

Молодой мужчина в сером спортивном костюме вздохнул, поправил на шее серебристые наушники и решительно стянул с себя толстовку, явив сырому питерскому сентябрю серую же футболку на широких плечах.  Из толстовки была сооружена  импровизированная авоська, в которую и сложили детали нечаянного уличного натюрморта.

Дверь перед случайным носильщиком открыли с крайне недовольным и даже презрительным видом. Парадная внутри оказалась еще более питерской, чем снаружи. Стены и лестница эпохи Достоевского, потолок и того раньше.   

Этаж третий, дверь черного дермантина – уже не достоевской, а советской эпохи.  Замок лязгнул премерзко, дверь скрипнула в  унисон – и все в полном соответствии с окружающей обстановкой.



Другие книги автора Дарья Волкова
Ваши рекомендации