- Вот же упрямая девчонка! И не поймёт никак, что я ей только добра желаю, - втолковывал командир отряда пузатой чернильнице. Чернильница безмолвствовала. «Упрямая девчонка», то есть я, тоже. – И ведь полдня с ней бьюсь, уговариваю правду открыть. Чуть ли не на коленях вымаливаю. Так нет же, молчит. Молчит и глазёнками хлопает. Вот видят боги, я много лет прожил, у самого внучка такого же возраста. И к этой приблуде я словно к родной кровиночке отношусь. А она совсем бедного старика не уважает. И за что мне такое наказание?
- За нытьё? – невинно поинтересовалась я.
- О боги, - простонал эльф, утыкаясь лицом в ладони. Руки у него были худые, с по-старчески вздутыми венами. А сам он казался таким невзрачным и ссохшимся, что у некоторых людей мог бы возникнуть вполне логичный вопрос – как эту престарелую развалину вообще допустили до командования отрядом. У меня вопросов не было. О том, насколько обманчива внешняя хрупкость эльфийского организма, я слишком хорошо знала по себе. Поэтому не собиралась заблуждаться и на счёт кано (так эльфы называли главу отряда). А он тем временем продолжал донимать богов вопросами:
- О, многоликие, вы же всё видите, всё знаете. Подскажите мне, тщетному, как вразумить это дитя? Какие слова подобрать?
Боги советы давать не спешили.
Кажется, в этот день они вообще смотрели совсем в другую сторону, предоставив кано Файриану разбираться со всеми проблемами самостоятельно. Что он по мере сил и делал.
- Ладно, в последний раз спрашиваю. Как ты оказалась в Вертском лесу?
- Не помню.
- Что ты делала на человеческой части страны?
- Не знаю.
- Как тебя зовут?
- Не имею не малейшего понятия.
- Издеваешься?
- И в мыслях не было.
- Ты понимаешь, что тебя не вздёрнули на ближайшем суку за дезертирство только потому, что ты ведьма?
- Да.
- У кого училась магии?
- Не помню.
- Сколько тебе лет?
- Не знаю.
- О боги!
Диалог этот мы в разных вариациях гоняли по кругу с самого утра. За это время я успела исподволь выведать всё, что остроухий обо мне думает. А думал он, что меня приписали как магичку в один из приграничных полков. Эльфийских, естественно. Откуда я благополучно дезертировала по неизвестным причинам. Вот эти причины, а заодно и название полка, Файриан и пытался сейчас у меня вызнать.
При этом командир даже на секунду не допускал мысли, что я ниоткуда не сбегала. Как с самого начала решил, что перед ним эльфа, так и продолжал свято в это верить. Видимо, совсем забыл старую истину, что внешность обманчива.
Впрочем, дураком кано тоже не был. Например, амнезию мою он всерьёз принимать и не думал. И правильно делал. Я на его месте в такую чушь тоже не поверила бы, но никакой более умной отговорки при допросе просто в голову не пришло. А говорить правду было нельзя ни в коем случае. Если в отряде догадаются, какое сокровище попало к ним в руки, – свихнутся же от счастья. Это какой простор для действия – и шантажировать людских военачальников можно, и обменять меня на какую-нибудь большую шишку. Да мало ли что можно придумать, имея на руках такой козырь. Всё же не каждый день племянницы членов Восточного совета в плен попадают.
А если вспомнить рассказ Аллены, то получается, что я Муллену не фиктивная племянница, а родная дочь. Младшая. И он об этом знает. Тогда ситуация начинает здорово отдавать какой-то дешёвой мыльной оперой, но при этом всё становится ещё хуже. Ведь если подобранной на улице девчонкой можно и пожертвовать ради интересов страны, то своего ребёнка во вражеском лагере не оставишь… Наверное…
Откуда на нашей территории взялся этот самый вражеский лагерь – отдельная история. Из обрывков разговоров я поняла, что отряд сюда переправили через портал для некой миссии и обещали забрать спустя месяц. Положенный срок давно вышел, припасы подошли к концу, солдаты начали нервничать и злиться, но продолжали упрямо сидеть на месте.
А куда им ещё было деваться? На севере густой лес упирался в горный хребет, на западе – в речку Граничную, а с остальных сторон его обрамляли наезженные тракты. Так что куда ни сунься – или не пройти, или слишком людно. Вот бедные эльфы и торчали в чаще, с каждым днём всё больше теряя надежду на благополучное возвращение домой.
Зато обустроились они за это время основательно: никаких дырявых палаток, сплошь добротные землянки, полевая кухня под навесом и большой деревянный стол с лавочками. Вот там-то, за столом, мне допрос и устроили.
- Ну что? Не надумала рассказать, как всё было на самом деле? - кано Файриан перешёл с предонского на классический эльфийский. Надо полагать, для разнообразия. Или он всерьёз надеялся, что смена языка помешает мне врать?
- Я же тебе всё уже объяснила. - Эльфы обращались друг к другу на «ты», невзирая на возраст и звания. И чтобы сойти за свою, мне приходилось постоянно следить за речью. А то «выкнешь» ненароком – и прощай вся маскировка. Нет уж, пусть лучше дезертиром считают. – Не знаю, как это вышло. Шла я спокойно по лесу, никого не трогала. А тут вдруг выскочил из портала этот белобрысый с мечом, и давай за мной гоняться по всей поляне. Я по мере сил отбивалась, потом он меня чуть не убил, а потом вы подоспели. И я только тогда сообразила, что ничегошеньки о себе не помню. Вот драку – помню, а до неё – как отрезало. Как ты думаешь, это потом пройдёт?
