«Я…
Я? Я.
Я кто?
Где Я? И почему вокруг лишь ТЬМА?
Если есть ТЬМА, то, значит, есть и СВЕТ?
Да. Теперь Я вижу его. Он там, впереди. Только очень далеко. Далеко? Близко? Что это за место и почему Я здесь? Я. Кто Я? Здесь есть кто-то ещё».
– Кто ТЫ?
– А! Ты здесь! Наконец-то. Я уже думал, что не дождусь.
– Кто ты?
– Имен у меня много. Вот только ни одно из них тебе ничего не скажет.
– А кто я?
– А вот этот вопрос уже имеет значение. Только ответа у меня нет.
– Кто даст такой ответ?
– Это одновременно и невозможно, и очень просто. Все ответы на свои вопросы сможешь дать только ты. Или не сможешь, но это тоже зависит только от тебя.
– Но как? Если я даже не знаю кто я и где я?
– Открой глаза. Что ты видишь? У тебя есть руки и ноги, у тебя есть тело. Значит ты – это ты.
Женщина взглянула на свои руки и с неподдельным интересом пошевелила пальцами, так, словно бы делала это впервые.
Странное и невероятно уродливое существо стояло перед ней, чуть ниже ростом, чем сама женщина, сгорбившееся, одетое в засаленный грязный меховой тулуп. На его несоразмерно большую голову был нахлобучен капюшон, из-под которого торчала вытянутая противная морда с прямым, лишенным губ, ртом и жёлтыми пустыми козлиными глазами.
– Ты не человек, – тихо произнесла женщина. – Человек? Что такое человек? Я встречала человека раньше?
– Ты тоже больше нет.
Женщина взглянула на себя снова. И впрямь, то, что она видела, вряд ли можно было назвать человеком, а точнее даже его частью. Она была словно разорвана на куски, которые меж собой держала, в подобии целого, лишь мерцающая ТЬМА, ещё чернее чем та, что была вокруг.
– Я мертва?
– И да, и нет. Одновременно мертва, умираешь и жива. Тебе можно позавидовать. Ты – всё одновременно. А значит, как я уже сказал, кто ты есть на самом деле, придется решить тебе самой.
– И что я должна делать?
– Откуда мне знать? – раздраженно ответило существо. – Я же только что сказал. Да и к тому же, это место твоё. То, что ты помнишь и знала. Это место – обрывки твоего мира. Твоего сознания. Твоей памяти. Твоих знаний. Оно одновременно: было, никогда не случалось, есть, его нет, оно однажды будет или никогда не произойдет. Всё это…
– Решать лишь мне. Я поняла. Но ты сказал, что ждал меня.
– Ну, скорее, меня сюда прислали.
– Кто и зачем?
– Ох, я не помню. Всё что я должен сделать – это помочь тебе совершить первый шаг.
– Первый шаг? Но куда?
– Ни куда, а зачем! Найди заблудившегося здесь. Его история ещё не связана с этим местом, найди его и помоги снова обрести имя.
– И где же мне его искать?
– Ступай по ТРОПЕ, – существо указало длинным мохнатым пальцем куда-то во ТЬМУ.
Женщина повернулась вслед его жесту, и в этот миг мир вокруг обрел очертания. Неясные, размытые, темные и почти бесцветные, но обрел. Больше это не была ТЬМА в своем первородном воплощении. Это был мир, созданный из ТЬМЫ. Женщина огляделась, её собеседника и след простыл. Она стояла одна посреди небольшой поляны, поросшей мертвой серой травой. То тут, то там виднелись черные смолянистые пятна, словно чья-то оскверненная кровь запятнала это место однажды. В воздухе пахло гарью, мокрым мхом, пылью. Слух женщины тревожили непонятные звуки, шорохи, взмахи крыльев, мимолетные отзвуки чьих-то голосов. Она никогда не бывала здесь раньше, здесь вообще никто никогда не бывал, а если и бывал, то не возвращался отсюда. Но что-то в её груди встрепенулось, что-то далекое завертелось мимолетной мыслью, словно она знала это место. Знала, но не помнила.
Вокруг не было ни души, но в далеком туманном мареве, вставая из низинок неясными мороками, мелькали чьи-то тени. Под её ногами, шипя, словно раскаленные угли, горели алым огнем руны ведьминого круга. Женщина шагнула из начертанного пламенем защитного знака, сделав первый шаг. Путь вел её в лес. И всё, что ей оставалось – это пойти вперёд по ТРОПЕ.
***
Лес вырос перед ней непроглядной высокой черной стеной до самых небес, которых не было здесь вовсе. Не было в этом лесу ни одного живого дерева. Только мертвые ветви свисали к земле жилами, а корни изломанными костями торчали из пыльной земли.
Ни одна птица не летала здесь, и ни один зверь не оставил следа. Шаги Путницы по жирной липкой пыли глухим эхом разлетались в темноте, улетая всё дальше и дальше. И хоть не было здесь ветра, но стволы деревьев то и дело покачивались, скрипели и стонали. И всё сильнее сгущалась ТЬМА вокруг женщины, и тысячи глаз смотрели на неё из этой ТЬМЫ. И тысячи рук тянулись к ней, и тысячи голосов ждали минуты, чтобы прокричать ей о чем-то. Но она шла уверенно, и не было в ней страха. Снова и снова она переставляла ноги, шагая вперёд умеренным темпом. Но ТЬМА становилась всё сильнее, всё больше и больше напирала, давила на плечи. Путница то и дело стала спотыкаться о корни, цепляться волосами за ветви. Становилось всё тяжелее дышать, словно грудь наполнял вовсе не воздух, а грязь. Глаза почти ничего не различали в кромешной темноте. Лишь кряжистые силуэты деревьев казались изуродованными великанами, окружавшими Путницу. Как будто армия ётунов сомкнулась вокруг неё.
Склонившись, женщина тяжело дышала, пытаясь прояснить взор и продолжить путь. Беспомощно протянув руку вперёд, она вдруг почувствовала под ладонью тёплую шероховатую поверхность. Закрыв глаза, она мысленно потянулась к теплу, уже зная, что именно она отыскала. То был КАМЕНЬ. И он ответил ей. За теплом пришел СВЕТ. Волной он захлестнул Путницу, залил всё вокруг ярким заревом, разогнал гнетущую ТЬМУ. И, вздохнув, наконец, полной грудью, Путница выпрямилась и взглянула на КАМЕНЬ. Прямо перед ней из земли вырастал огромный, почти в два человеческих роста, менгир, усеянный древними рунами. Тысячи лет прошло с тех пор, как чьи-то руки высекли их на грубых боках. Кровь сочилась из рун, стекая по серой поверхности до самой земли, собираясь у подножия в черные густые лужи. Путница знала, что менгиру нужна жертва. Без этого не сделать ей и шагу по лесу деревьев-исполинов. И она готова была отплатить за спасение. Правая рука словно сама потянулась к поясу привычным движением. Касание чего-то хладного казалось знакомым. Путница вынула из ножен ритуальный кинжал и покрутила его перед собой, удивленно разглядывая. Рукоять, исполненная из кости, казалось, ещё хранила остатки плоти и кожи предыдущего владельца, а кроваво-красное лезвие было покрыто зазубринами и рунами.
