Посвящается женщинам, которые
не находят себе места, пока их мужчины шляются неизвестно где.
**
Ветер опять стих. Повисшие паруса время от времени вяло шелестели на легких движениях горячего
летнего воздуха. Движениях, почти неуловимых даже кожей обгоревшего на солнце лица. Катамаран едва ощутимо вздрагивал, отвечая на эти дуновения и снова застывал на гладкой, без морщинки, поверхности воды. Парусный катамаран был невелик, но на его деревянной палубе можно было спокойно разместить пять – шесть человек и, даже поставить небольшую палатку, если вдруг захочется провести ночь на воде. Но сейчас весь экипаж состоял лишь из трех мужчин, а почти половина палубы была завалена походными вещами.
На корме у руля на небольшом возвышении сидел голый по пояс человек лет пятидесяти пяти в ярко-красной бейсболке и, казалось, дремал. Щетина с проседью на давно не бритом лице уже претендовала на небольшую бороду. Глаз не было видно под низко надвинутым козырьком бейсболки, но подбородок, почти касающийся груди, выдавал полудремотное состояние. Левая рука мужчины то ли держала ручку руля, то ли сама держалась за нее. Звали человека Павел и исполнял он на катамаране обязанности капитана. Впрочем, легко отзывался и на легкомысленное обращение кэп.
Ближе к носу катамарана, по обоим бортам на надувных гондолах стального цвета расположились еще двое. На правом борту – крупный и хорошо сложенный молодой парень, лет двадцати – двадцати пяти в легких спортивных штанах и светлой майке. Короткие рукава майки выдавали пристрастие к силовым физическим упражнениям. Сверху на майку был одет спасательный жилет с большим количеством кармашков и надувным воротником. Правда и сам жилет и воротник по случаю штиля были полностью сдуты и, скорее, претендовали на аксессуар для создания образа «морского волка», чем на спасательное средство. Образ довершали бейсболка, козырьком назад и большие темные очки, закрывавшие пол лица и отсвечивающие на солнце темно-синим металлическим блеском. Парень уныло водил зажатой в руке толстой веревкой, прикрепленной к нижнему свободному концу переднего паруса, пытаясь поймать хотя бы какой-нибудь намек на ветер. Но редкие и слабые порывы были коротки и постоянно меняли направление, так что практической пользы от них не было никакой и все занятие больше напоминало ленивую игру с целью убить время.
Слева, слегка притопив носовую часть судна своими ста двадцатью килограммами веса, расположился третий член команды квадратный с виду и немного моложе рулевого по возрасту. Штаны до колен в мелкую клетку. Черная майка под ярко-оранжевым авиационным спасательным жилетом. Арафатка1 камуфляжной расцветки, перетянутая вверху широкой резинкой. Все это вместе с густыми усами и окладистой темно-русой с обильной проседью бородой, а главное, с дымящейся трубкой в зубах создавало весьма колоритную картину. Клубы дыма из трубки, наверное поднимались бы вертикально вверх, если бы ни размахивания свободным концом паруса со стороны правого борта. Там юнга вел свою унылую борьбу с ускользающим ветром.
– Дядь, а дядь. – Раздался вкрадчивый голос с правого борта. – Соврал бы чего про годы молодые. Как с Эвереста на байдарке сплавлялись или Ниагарский водопад вверх по течению шли? –
Кормчий медленно поднял голову и поправил козырек. Небритое лицо сложилось в ехидную ухмылку, а глаза совсем не сонно блеснули в сторону говорившего.
– Никакого тебе уважения ни к возрасту, ни к заслугам, ни даже, не к обеду будет сказано, должности на судне. Да Марок? –
Последняя реплика уже относилась к обладателю трубки.
– Давай тогда по субординации. Через боцмана. –
Боцман, он же Дядя Марк, он же обладатель трубки и клетчатых штанов перестал выдувать клубы дыма и, наклонив голову, с интересом прислушался к диалогу.
– Господин боцман, не могли бы вы передать мою просьбу кэпу. А то его должность настолько высока, что напрямую просьбы не доходят. Застревают где-то по дороге. – Продолжал изгиляться молодой.
Дядя Марк вытащил трубку изо рта.
– Слушаю вас, господин юнга. Только обращаться к старшему по званию надлежит стоя смирно и, поправив головной убор, козырьком вперед. –
– Блин! Замучили! Где я вам тут встану на гондоле? Ну погодите! Будете старыми подслеповатыми. Попросите за водкой сгонять или слуховые аппараты починить. А я вам: А ну-ка смирно! Встать по росту! Животы убрать! А куда вы их уберете? Убрать то некуда. А я буду сидеть и ухмыляться. Как вы теперь! –
– Ладно, Паш. Давай что-нибудь из раннего. Когда еще я с вами не ходил. -
Это боцман решил проявить милосердие. На катамаране, как и на берегу, царила атмосфера постоянного беззлобного подтрунивания, прекращавшегося лишь на сон. И, конечно, ни кэп, ни боцман, ни юнга по имени Антон, который приходился кэпу родным племянником, не собирались ни становиться смирно, ни настаивать на этом. Этот элемент легкой игры был настолько привычен, что на него никто всерьез не обращал внимания. Форма общения, позволявшая держать друг друга и держаться самим в тонусе.
