Триада
Полное погружение
Пролог
Я сидела на больничной кровати, нашаривая ногой тапочек, и устало смотрела на стоящую в паре шагов от меня женщину в белом халате.
– Вы точно уверены, что хотите отказаться от госпитализации? – официальным тоном спросила меня врач, хотя знала ответ и так.
– Да, Людмила Карловна, я точно уверена, – не менее официально ответила я и медленно встала, вцепившись рукой в спинку кровати и готовясь до последнего отстаивать свою позицию.
– Рита, девочка, не горячись, – сменила она настрой, – мы же можем еще побороться. Твои шансы…
– Нет у меня никаких шансов. Я это знаю, вы это знаете, даже мои приборы это знают, о чем регулярно оповещают и вас, и меня, – сказала я и посмотрела в глаза онкологу. Я говорила спокойно, ибо давно уже прошла все стадии принятия неизбежного. – Так можно мне домой?
Людмила Карловна вздохнула и отвела от меня взгляд, набирая на планшете лист выписки, список лекарств, и прочие необходимые формы.
– Когда соберешься, зайди ко мне, я выдам тебе лекарства и провожу до машины. Кто тебя заберет? Такси?
– Нет, друзья заедут, помогут, – заверила я и удовлетворенно выдохнула. Наконец-то свобода!
Врач еще раз осуждающе покачала головой и вышла из палаты.
– Ты решилась? – раздался механический голос соседки по палате. Говорить сама она не могла из-за трубки в горле, но синтезатор вполне справлялся.
– Да, Машунь, хватит уже издеваться над собой, если вдруг и ты решишься, напиши мне на почту, я тебе обязательно помогу всё устроить.
– Я пока побарахтаюсь, – в бесцветном робовойсе я всё же услышала насмешку.
Я сделала пару шагов и чуть пошатнулась, глянула на свою койку, в которой провела три последних месяца, и в очередной раз утвердилась в правильности своего решения.
– До встречи в следующей жизни! – напоследок сказала мне подруга, когда я уже была у двери с небольшой сумкой на руках.
– Угу, – хмыкнула я и покинула надоевшую палату.
Встречали меня не совсем друзья. Юрист консультант широкого профиля и не менее широких габаритов когда-то представлял моего отца, а после, можно сказать по наследству, достался мне.
– Риточка, – добродушно улыбнулся дядя Дима, помогая мне подняться с кресла-каталки, – хорошо выглядишь.
– Всё шутите, дядя Дима, – улыбнулась я в ответ и, стараясь не показывать боли, сама дошла до машины. К счастью, серебристый седан был припаркован прямо у выхода. Не уверена, что смогла бы дойти до парковки для посетителей. Дядя Дима распрощался с врачом, принял у нее мой пакет с лекарствами и поспешил к машине.
– Если и вы будете у меня спрашивать, точно ли я всё решила, я откажусь от ваших услуг, – прервала я старого друга отца, когда тот набирал воздуха в могучую грудь.
– Ну, знаешь ли… – возмутился он.
– Лучше скажите, вы нашли покупателя на квартиру?
– Нашел. Я ее у тебя выкуплю. По честной рыночной цене, не волнуйся.
Я и не волновалась, для юриста дядя Дима был даже излишне честным.
– Тогда поедем сначала к нотариусу, оформим сделку, а потом домой, – удовлетворенно кивнула я и расслабленно откинула голову на подголовник.
– Сколько тебе осталось? – тихо спросил меня дядя Дима.
– Если бы осталась в больнице, то месяц, а так… Недели две, максимум три.
– Тогда деньги я тебе переведу сейчас, а акт приема-передачи оформим с отсрочкой в месяц.
– Многовато вы мне отводите.
– Месяц, и не спорь, – строго сказал юрист. – Твой отец, будь он жив, сожрал бы меня живьем, если бы узнал, в чём я собираюсь тебе помогать, но лучше уж так, чем… – он не договорил.
Когда с необходимыми юридическими вопросами было покончено, печати поставлены, а деньги перекочевали на мой счет, мы, наконец, приехали домой. Я зарылась в пакет с лекарствами, приняла обезболивающие и поставила капельницу с питательным раствором.
– Есть хочу, – пожаловалась я, усаживаясь на диван.
– Так ты же вроде… – неуверенно начал дядя Дима, покосившись на пластиковую трубку.
– Это – не еда, – ткнула я пальцем в осточертевшую банку с раствором. – Я мяса хочу, овощей, хочу хрустящее яблоко, но по моему чертовому пищеводу ничего из этого не пройдет. Из него и так уже вырезали всё, что только можно и нельзя.
Дядя Дима судорожно сглотнул. Я видела, что ему было страшно, видела также и то, как он пытается сдержать в себе этот страх. Звонок в дверь заставил его слегка вздрогнуть от неожиданности.
– Это мастера с капсулой приехали, – пояснила я. – Откроете? А то мне немного неудобно.
Мужчина поднялся и пошел встречать курьера. Я слышала голоса и шум в коридоре, но не реагировала. Боль в груди давно стала привычной, но от этого не казалась слабее. Рак пищевода в терминальной, четвертой стадии, давал о себе знать. Он не отпускал меня даже на лошадиной дозе обезболивающих. Сначала прогнозы были неплохие. Врачи улыбались, говорили, что это лечится, надо только провести курс специальной терапии. Потом опять улыбались и добавляли, что нужна еще небольшая операция. Затем большая. И новый курс терапии. Когда улыбка на лице Людмилы Карловны с подбадривающей сменилась на сочувствующую, я поняла, что все бесполезно. В моей жизни не осталось ничего, кроме уколов, таблеток, процедур и накатывающих волн боли. Вот тогда я и начала искать способы безболезненного ухода из жизни. Опробовать что-то из найденного мне не дали сотрудники полиции, которых вызвал… мой собственный смартфон. Точнее специальная программа, отслеживающая определенные поисковые запросы. К онкологам подключились психологи, объясняя мне, что нужно бороться, при депрессии все болезни ухудшаются. Но депрессии у меня не было, я просто хотела перестать чувствовать боль и голод. Наверное, именно голод сводил меня с ума сильнее, чем боль. Хотелось есть, но проглотить хотя бы что-то относительно твердое мне было очень сложно. Если бы не растворы с глюкозой и витаминами, я бы давно загнулась. Но кое-что интересное во время своих поисков я все же нарыть успела.
