Гена и Алик
(Алик пьет чай. Звонок. Алик открывает дверь. Появляется расстроенный Гена.)
Гена. Привет, Алик. Не помешал?
Алик. Да нет, проходи, будем чай пить. Только чай, Гена, и ничего кроме!
(садятся за стол, пьют чай.)
Гена. А где Вика?
Алик. На работе, конечно! Где же ей…
…Слушай Гена, у меня проблема…
Гена. Что такое?
Алик. У Вики завтра день рождения…
Не знаю, что и подарить.
Гена. Мне бы твои проблемы!
…Знаешь что…
Подари ей что-нибудь такое, чтобы и ей приятно, и тебе полезно!
Алик. Знаю. Придумал! Подарю ей бутылку водки и сам же ее выпью!
Гена. Кончай, Алик. Я серьезно. А, придумал! Подари любимой жене поваренную книгу! И ей будет интересно, и тебе когда-нибудь обрыбится что-нибудь вкусненькое.
Алик. Да, рыбу я люблю… А что? Это идея! Как же я сам не догадался… Ну, ты, Генка, и голова!
Гена. Ах, милый мой, тебе самому это не пришло в голову потому только, что сытая она у тебя, голова твоя…, а я, у меня… трагедия, брат!
(Закрывает лицо руками и плачет.)
Алик. Что с тобой, друг?
Гена. Изголодался я, Алик. Который день только о еде и думаю. Моя-то мымра не кормит меня совсем с прошлого выходного. У нас, говорит, равенство и братство, я работаю, ты не работаешь, вот сам себе и готовь.
Алик. (задумчиво). Да, я знаю: ты готовить не любишь.
Гена. Не люблю это не то слово. Ненавижу… На дух не переношу! Особенно, когда не из чего! Вот как! Это вопрос принципа для меня. Лучше голодный буду сидеть, но к плите не подойду! А еще я стирать ненавижу, и мыться тоже, у меня водобоязнь. Да я лучше полгода, что там полгода, целый год в одной рубашке прохожу, чем в эту воду противную ее окунать…
Алик. Наверно, и правда, у тебя водобоязнь, тебе бы к доктору, Ген…
Гена. Бесполезно! На самом деле, у меня, Алик, водкобоязнь. Спиться боюсь с круга. За жизнь опасаюсь, брат! Вот почему, скажи, как только начну что-нибудь делать, так сразу выпить хочется? А я скажу! Стресс! Когда есть задание от жены, поручение, то я очень сильно волноваться начинаю. Стресс! Ты же знаешь, какой я ответственный!
А мне нельзя, даже нюхать ее, проклятую! Выходит, любая работа мне противопоказана!
Алик. Эх ты, генный инженер, инженер Гена! Ладно, душу отвел, теперь иди домой. Некогда мне тут с тобой рацеи разводить… Мне в магазин надо.
Гена. Слушай, Алик, дай пожевать, червячка заморить, так сказать, а потом я уйду, мешать тебе не буду!
Алик. Вот холодильник: сам погляди, чего там…
Гена. (отрывает холодильник, восторженно) Сколько же у тебя здесь всего! Какой же ты счастливый, Алик, что у тебя Вика такая домовитая!
Алик. (задумчиво и грустно) Да, пожалуй…
Гена. Купи мне табаку, курить хочется, а денег не хватает на все…
Алик. Хорошо.
Гена. Пойдем тогда вместе: ты в магазин, а я домой. Ой-ой! Даже идти туда страшно и не хочется. Все мухи там от голода вымерли давно, как динозавры…
Алик. Ладно, не плачь! Пошли!
(Выходят.)
Вика и Алик на кухне.
(Вика сидит за столом
и внимательно читает поваренную книгу
Читает вслух рецепт):
«Дрожжевое печенье: 200 г маргарина, дрожжи, одна четверть пачки, 2 стакана муки, все это рубится, одна треть стакана воды (развести дрожжи, чайная ложка песку, опара); все перемешать и на два часа в холодильник, потом раскатать на сахарном песке, и вырезать, и испечь».
(Входит Алик.)
Алик. Привет, Викешкин! Все купил, что надо, только вот табаку забыл для Генки взять, он просил. Что за башка у меня дырявая. Записывать надо!
Вика. Табака, табака… Нет, цыпленок табака мне не нравится! Какая все-таки варварская эта наша цивилизация! Убивать бедных циплят…
Алик. Вика, ты меня слушаешь вообще или нет?
Вика. Слушаю, слушаю, кушаю… А что мы будем сегодня кушать?
Алик. Я понимаю, ты устала от домашних хлопот, от обыденщины. Пора увести тебя в какое-нибудь там прекрасное далеко. Как у тебя насчет отпуска, Вика?
Вика. Отпускать в масле, пассировать в белом вине, под крышкой.
Алик. Нет, не могу с тобой спокойно говорить. Вся кровь моя кипит от возмущения!.
Вика. А морковь лучше есть сырую. Витамин «А» лучше сохраняется… Вообще, чем меньше кипит, тем лучше. Варить все надо на малом огне!
Алик. Нет, это просто невозможно: неужели ты не можешь сказать мне что-нибудь теплое, человеческое, чтобы я поверил, что мы не зря поженились?.
Вика. Сочный ты мой, свежий, жареный, тушеный, сырой, припущенный, перченый, цыпленок жареный, пареный, горячий мужик в табака! Ну, что доволен?
Алик. Да, очень! Ты слишком много времени проводишь за этой книжкой, Вика. И зачем только я ее купил…. А все Генка насоветовал, шалопай! Эх, кабы знать, что ты станешь так неразлучна с этой дурацкой поваренной книгой.
(Ходит по комнате, думает,размахивая руками.)
Алик. Ты тоже, Викешка, хороша! И откуда тебе взбрело в голову это вегетарианство?
Вика. (читает) Голуби, которых кормили мясом, делались агрессивными. Они клевали своих сородичей, которых кормили зерном.
Алик. Вот это да! Правда что ли? Дедовщина какая-то! Нехорошо…
Но ведь то голуби! А я вот, к примеру, наоборот, делаюсь агрессивным, когда не поем! Вика, дорогая, я вначале так радовался, что ты вкусно готовишь.
