Никому не посвящаю…
Отчего да почему,
Да по какому случаю,
Одною тебя люблю,
А десяток мучаю?»
Фольклор.
1995 год.
Ника всегда любила сидеть на подоконниках, и смотреть на улицу, словно кошка. Независимо, день там или ночь, зима или лето. При том она умудрялась помещаться на самых узких площадях, хотя и не была слишком худой. И сейчас, когда мы сидим теплой компанией лучших друзей, она на изменила своей привычке: сидела на подоконнике и размеренно потягивала пиво, а я смотрел на нее, и думал, какая же она красивая! И как мне повезло, что она моя девушка!
Это один из моих лучших вечеров! Вокруг друзья-студенты, завтра воскресенье, и можно сидеть до утра. Электричество отключили – а мы только рады, зажгли свечи, расселись по всей комнате, пьем пиво и просто молчим, созерцая тихое счастье. Раньше мы собирались чаще, но теперь такие тусовки не всегда удаются. У всех дела, учеба, новые друзья, «взрослая жизнь». Но это только добавило, цены нашим вечерям.
Тишина длилась недолго. Хозяйка квартиры, моя подруга детва Катя, достала потрепанные гадальные карты. Этот предмет антиквариата достался ей от бабушки-венгерки. От того казалось, что в них скрыта какая-то особая, таинственная сила. Катя говорила, что им никак не меньше 100 лет, и они никогда не врут. Так выходило, что я женюсь в этом же году, но вроде как не сразу скреплю отношения, а сначала поживу в гражданском браке. А у Кати через 12 лет будет семеро детей. Тоже с какими-то нюансами. Иногда выходили ужасные вещи, иногда смешные. В хорошие хотелось верить, ужасные – списывать на неточность гадания. Все это, конечно, очень несерьезно, тем более в нашем возрасте, но вместе мы снова превращались в детей, и забывали, что нам уже по 20 лет.
В то время, как мои друзья следили за таинственным раскладом судьбы, я глубоко ушел в себя. Я думал, что никогда не женюсь. В этом же году… Да разве и за пять лет что-то изменится? Жениться я мог бы только на Карине. Но она, должно быть, давно нашла другого! Да и я не один. Очередная подружка. Наверное, меня уже нельзя считать «приличным человеком», каковым оставаться учила мама. Сегодня – одна, завтра другая. Но мне не забыть Карины. Я люблю только ее. И всегда любил. Я мечтал видеть ее своей женой с детства, но она бросила меня как только закончила школу, и уехала учиться в МГУ. Чтож, БГУ ей мало, Уфа тесна. Я так надеялся, что она не пройдет, не наберет баллов, и вернется домой, ко мне! Но случилось невероятное, совершенно невозможное: ее приняли, и она осталась в Москве. Я ненавижу этот город, этот университет. Как я их ненавижу!! Они отняли у меня любимую. Моя Ника прекрасная, добрая девушка, достойная всего самого лучшего, него все, что меня держит рядом с ней – это ее черные глаза, ее стрижка, так живо напоминающие о Карине! Мне нужна только их похожесть. Я пытаюсь любить Нику, я хочу любить ее, ведь она реальна, она здесь, а не где-то за 2000 км, но я не люблю ее. Увлекаюсь – да. Но не люблю!
– Эй, ты чего такой смурной? – меня подтолкнули в бок.
– Я? Да нет, все нормально. Устал просто! – я попытался улыбнуться. И чего я опять засох? Нет, надо очнуться, и не думать о плохом, ведь и повода нет! Но почему же мне не легче? Я обнял Нику за плечи. Снова установилась тишина. Нет, с этим пора кончать!
– Ну, че молчим-то? – забросил я сети. Давайте хоть анекдоты рассказывать!
– Вот с тебя и начнем. – поймала меня Лерка, моя одноклассница, единственная блондинка в компании. Как отказать?
– С меня? Ну ладно! Значит так, приходит как-то Штирлиц к Мюллеру…
Так мы сидели еще где-то около трех-четырех часов. Потом я почувствовал, что больше не могу. В голове гудело, все вокруг то и дело расплывалось, а глаза слипались. Я толком не спал уже трое суток, и вот, не выдержал.
– Устал? – Ника смотрела на меня заботливо и нежно. У женщин это бывает, инстинкт материнства.
– Да, не могу больше. Может, пойдем?
– Вы что, домой? – катя изогнула красивую бровь. – а я думала, вы еще посидите?
– Прости, катюша, мы очень устали! Без обид, ладно? – Ника поднялась, и потянула меня за руку.
– Ё-мое, уже семь натикало! – Юрка Князев, «Рюрик» аж присвистнул.
– Тебе-то что торопиться? у тебя подруги нет, провожать некого! – проворчала хозяйка. Рюрик был «в разводе», а Катя – просто одна, и она похоже стремилась исправить «статус кво», но до парня ее намеки плохо доходили!
– Не, я ничего, Кать, просто удивляюсь! – он оправдательно пожал плечами.
– Да, надо идти, – сказал я.
– Кто с нами? – Ника по всему видно, тоже не прочь опустить головушку на подушку. Поднялись еще несколько человек. Остались только те, кто живет далеко. На радость Кэт, среди них был и Юрка. Ну чтож, Бог им в помощь!
На улице сущий холодильник, хотя гулявший с вечера ветер утих. Занимался серый, прозрачный рассвет. Холодное небо окрасилось розовым, словно на стол пролили портвейн. Хотя это неудачное сравнение, но в голове звенело и болезненно мутилось, и ничего получше я не мог придумать. Я обнял Нику, и еще раз оглянулся вслед удаляющимся друзьям. Они шли на остановку, а я жил недалеко и мог дойти пешком. Ника шла со мной – тоже не горела желанием тащиться через полгорода домой. Проще было вместе отоспаться у меня, а потом уж являться на глаза тете, у которой она жила. Тетка знала, где частенько ночует ее Никуша, и не имела ничего против – я казался ей вполне подходящей партией для любимой племянницы.
