Весна пришла в Тольятти в середине ноября.
Сначала, конечно, никто не понял, что произошло, да и само имя возникло не в первый момент…
Пашка проснулся среди ночи от громкого треска, что прозвучал, как ему показалось, прямо за стеной, в комнате бабушки. Полежал, напряженно вслушиваясь – вдруг у нее опять приступ, как летом, и придется звонить в «Скорую», и самому, кусая губы, ждать врачей.
Но ничего не уловил, ни стона, ни шороха, и начал снова засыпать, когда на улице что-то вспыхнуло. Яркие, трепещущие отблески легки на потолок, на стены, выступили из тьмы книги на полках, фотографии папы и мамы, веселых, улыбающихся, живых…
Затем все погрузилось обратно во мрак, но Пашка спать больше не хотел.
Отбросив одеяло, метнулся к окну, стекло обожгло лоб прохладой, в руку уткнулся шершавый выступ подоконника.
Но ничего интересного не увидел, и разглядел вообще мало что, поскольку уличные фонари не горели. Различил только очертания домов на другой стороне улицы, припаркованные автомобили, растопыренные ветви ближайшего тополя.
Шагнув к столу, за которым делал уроки, пощелкал тумблером настольной лампы… та и не подумала загораться.
Вот засада, авария, где-то замыкание.
– Павлик, ты не спишь? – а вот и бабушка, заглянула в комнату, проверить, как у внука дела.
– Сейчас лягу, – ответил он. – Света нет… к утру дадут, наверное.
Вдвоем они жили третий год, после того как папу с мамой… ну, их не стало. Поначалу бабушка пыталась все делать сама, но затем Пашка вырос, сообразил, как ей тяжело, и все чаще уже он брал какие-то обязанности на себя, и не она утешала его и успокаивала, а наоборот.
– Ох ты! Как же! – бабушка всплеснула руками. – Там же суп в холодильнике…
– Ничего ему не будет до утра, – сказал Пашка. – Давай, не нервничай, и ложись. Давление не забыла померить?
– Сейчас померяю, – и бабушка, так же охая, ушла к себе.
Пашка лег, вслушиваясь, как она там возится, а когда стало тихо, он мгновенно уснул, упал в сон, как в черную яму.
Повторно открыл глаза, услышав изумленное восклицание из-за неплотно прикрытой двери. Через миг очутился в коридоре, а затем и на кухне, где бабушка стояла у окна, прижав ладони к щекам.
– Что? – воскликнул он. – Что случилось?
Бабушка оглянулась, стало видно ее белое как бумага лицо.
– П-павлик… – сказала она, поднимая трясущуюся руку. – Т-ты это тоже видишь?
Пашка подскочил к окну, и застыл, понимая, что брови поднимаются сами собой, а волосы на затылке шевелятся.
Прямо у них под окном из тротуара торчал огромный цветок: желто-сиреневые лепестки длиной в метр, меж них черный шар размером с мяч для баскетбола, покрытый искрящимися волосками. Над ним висело облако пыльцы, напоминавшей снежное крошево, ну а стебель, проросший сквозь асфальт, не оставив и трещинки, был толщиной с пожарный рукав.
Такие же штуки поднимались и дальше, одна на проезжей части, другая у магазинчика на противоположной стороне улицы.
Нечто подобное Пашка видел на одной из иллюстраций к «Мифам Древней Греции» Куна, вроде бы там, где описывалось царство Аида и растущие на берегах Леты асфодели…
– Э… вижу, – сказал Пашка. – Ничего себе засада. Это вообще как?
Деревья, еще вчера голые и черные, больше похожие на скелеты, закутались в дымку из крохотных листочков, а небо синело так, словно место последнего осеннего месяца занял апрель.
– Ох, господи… – бабушка даже не опустилась, а упала на табурет, всхлипнула. – Что же это творится такое, а?
– Весна, – пробормотал Пашка, бросив взгляд на градусник, украшавший раму снаружи.
Вчера он показывал около нуля, сейчас – больше пятнадцати.
– Весна? Двенадцатого ноября? – простонала бабушка.
Ну да, двенадцатое, воскресенье, а значит, в школу идти не надо.
– Ну а как это еще назвать? – спросил он, поворачиваясь. – Ты не нервничай. Валерьянки выпей…
– Да как тут не нервничать! Свет так и не дали! Воды нет!
Пашка нахмурился, только в этот момент вспомнил про ночное замыкание.
Ну да, учитывая то, что произошло с городом, это не просто упавшее на провода дерево.
– Надо звонить в аварийку, – сказал Пашка. – Они же все время дежурят, да? Придется тебе это делать, мне могут не поверить…
В апреле он отпраздновал тринадцать лет, и голос начал понемногу ломаться, но пока по большому счету остался тем же самым, мальчишеским… эх, если бы вот раз, и в один миг стать взрослым, настоящим мужчиной, чтобы все мог сам делать, да еще и деньги зарабатывать!
Столько, чтобы на все всегда хватало.
Проследил, чтобы бабушка выпила успокоительное, затем таблетки от давления, которое оказалось повышенным…
Но когда она подняла трубку, выяснилось, что телефон просто умер и оживать не собирается. Мобильные, и Пашкин, и бабушкин при попытке включить их выдали «нет сети», после чего вновь по непонятной причине отрубились, на этот раз наглухо, и не отреагировали даже на извлечение батареи.
– Может быть, к соседям пойти? – слабым голосом предложила бабушка.
Ну да, утро выходного, все должны быть дома…
– Зачем? – Пашка пожал плечами. – Если у них телефоны работают, они позвонили. Если нет…
Во второй вариант верить не хотелось.
Хотя Пашка понимал, что, скорее всего, связь приказала долго жить по всему Тольятти… что-то такое с ней сделала эта странная Весна, накрывшая город на пороге календарной зимы.
