Зачем я написала эту книгу
Травля для меня – личная история, хотя сама я умудрилась ее избежать, пока училась в советской школе. Но все шансы быть затравленной у меня имелись. Я была круглой отличницей и домашней девочкой, а с такими данными не стать «звездой» класса невозможно. Наши педагоги, как и в большинстве школ того времени, были авторитарными и совершенно равнодушными к нам, детям, к тому, что нам интересно, любопытно и важно. Немало моих одноклассников стали наркоманами, кто-то попал в тюрьму, некоторых уже нет в живых. Мои школьные годы выпали на девяностые, когда уровень агрессии зашкаливал, однако десять школьных лет мне как-то удалось прожить без унижений и оскорблений.
Я узнала, что такое травля в благополучные сытые годы, в престижной московской школе, в классе, где у большинства детей были, что называется, непростые родители, а учительница считалась одной из лучших в городе. Я во всех подробностях узнала, что такое школьная травля, потому что в семилетнем возрасте ей подвергся мой сын.
Взрослые часто называли его «маленьким принцем» – за светлые кудряшки и большие глаза, за то, что он романтичный, весь соткан из музыки, живописи, поэзии. В восемь лет у маленького принца пропало желание жить.
Ирония судьбы заключается в том, что уже более десяти лет я занимаюсь детьми. Во всех смыслах этого слова. У меня двое своих детей. И еще тысячи московских деток и маленьких гостей столицы, которые каждый день приходят в «ИнноПарк». Это проект, которым я горжусь не меньше, чем сыном и дочкой. «ИнноПарк» (park-inno.ru) создан по модели международных музеев науки, где дети удовлетворяют свое любопытство, задают любые вопросы, дают волю необузданному процессу познания и творчества. Здесь можно потрогать науку руками, попробовать ее на вкус, выпачкаться, намокнуть, сунуть везде свой нос, подвергнуть сомнению любую теорию и выдвинуть самую сумасшедшую гипотезу, то есть делать все то, что зачастую нельзя дома, а хочется, потому что на самом деле ужасно тянет познавать и учиться. Эти потребности заложены в базовую комплектацию любого ребенка с рождения, однако чаще всего уже годам к восьми они пугливо отваливаются за ненадобностью, вытравленные взрослыми «нет», «неправильно», «нельзя» и другими воспитательными императивами.
В середине двухтысячных я узнала о существовании подобных детских музеев, где все можно трогать, а через тактильное взаимодействие с экспонатами и экспериментами – познавать. Я загорелась идеей создать что-то подобное в России. Захотелось не просто собственный музей науки. Показалось важным донести до тех, кто влияет на образование на самом высшем уровне, необходимость таких научно-познавательных пространств. Как итог, на момент написания книги, кроме собственного бренда «ИнноПарк», нашей дрим-тим удалось открыть около двадцати небольших музеев науки в регионах. Тектоническая плита за двенадцать лет нашей деятельности сдвинулась. В далеком 2009 году, когда мы ходили из одного государственного кабинета в другой в поисках поддержки, складывалось ощущение, что мы разговариваем на разных языках. «Музей? – смотрели на нас, как на инопланетян. – И в нем все можно трогать? Зачем это? А чем это отличается от парка аттракционов?» Сейчас, в 2021 году, понятием «трогательного» музея никого не удивишь, и музеев науки в стране уже около пятидесяти, как частных, так и ведомственных, созданных в рамках детских технопарков «Кванториумов».
А где же упомянутая ирония судьбы, спросите вы. Как классический сапожник без сапог, я, создавая пространства, в которых главное – это дети и их магический процесс постижения нового, сама с ужасом обнаружила своего ребенка в системе, изначально враждебно настроенной к детской природе. Его травили два года, в нежном возрасте семи и восьми лет.
Тогда я пообещала себе написать эту книгу-многоголосие. Это был мой ответ на слова, которые я постоянно слышала: «ваш ребенок все выдумал», «дети так играют», «это нормально, мы все через такое прошли, просто сейчас модно говорить про травлю», «ребенок сам виноват, пусть изменится», «не нравится у нас – уходите», «учитесь дома, раз вы такие нежные», «школа ничего не может сделать, все идет из семьи». Удивительно: фильму «Чучело» почти сорок лет, а мы до сих пор оправдываем травлю, считаем ее нормой, предпочитаем не замечать.
Рассказ о моем сыне в книге – самый первый, о нем я писала как могла подробно. Мне было важно показать, как с легкой руки учителя жертва травли превращается в фантазера, который придумывает свои страдания, как родители жертвы объявляются агрессорами, как против жертвы и ее семьи выступает большинство родителей. Я описала происходившее в мельчайших деталях, чтобы, столкнувшись с травлей (не дай бог, конечно), вы понимали, чего вам ждать. С того момента, как вы начнете борьбу, ваша жизнь превратится в театр абсурда, все перевернется с ног на голову.
Моя книга – не исследование, не научный труд, даже не подборка рекомендаций. Подобные книги уже написаны специалистами из разных стран: бери и читай. Моя книга – сборник историй о людях, которые пережили травлю, травили сами или жили в невыносимой буллерской среде и каждый день боялись: а вдруг я – следующий? Эти люди уже не страшатся говорить о пережитом стыде, боли, бесконечном чувстве вины и собственной ничтожности. Большинство прошли через многолетнюю терапию, но некоторые впервые рассказали о своем опыте чужому человеку – мне. И каждый отдал мне частичку своего детского или родительского горя. Я обещала им, что буду обращаться с этой информацией очень деликатно, и прошу вас об этом же. Постарайтесь никого не осуждать – ни тех, кто травил, ни тех, кто говорит, что жертва всегда виновата сама. Все они, все мы – часть единой системы, одной уже не существующей страны, пережившей много горя и ужаса. Здесь привыкли, что правда – в силе, а быть слабым и уязвимым нельзя. У нас один менталитет, одна большая национальная травма.
