На погребении уже никто не решался спорить, утопилась Женя или утонула. Наташи не было: ей, наверно, не сообщили. Гроб закопали как-то совсем быстро. И родные говорили последние слова коротко, с натугой. Как будто за неимением чувств к дочери, её мама рассказывала, как хоронила свою мать. Слова отца были похожи на тост: «Нельзя родителям хоронить своих детей». Разве что тётя сказала, какая Женя была умная и серьёзная, даже в детстве. Это было чистой правдой. Брат промолчал – не считал обязательным или его душила вина?
В тишине наблюдали, как доделывают свою работу могильщики. Бедный Лёша, её бывший муж, сидел на коленях у ямы и просил прощения. «Да пусть хоть в могилу прыгает, мне-то что», – на чей-то вопрос громко ответила её мать. Без суда и следствия вся семья превратила его в козла отпущения: утопилась из-за тоски по нему, предателю. Он и у Жени был виноватым. Характер у неё был тяжёлый, и это тоже правда.
Пока я не переехала в другой город, держала здесь свой магазин одежды. Они ещё женатыми как-то пришли за рубашкой. Она и выбирала, и в примерочную носила, и за него говорила: «В этой – кривой, в той – старый». А он молчал. На мой вопрос, почему выбирает за него, сказала, что он индюк в этом деле.
О н а. Ну, какие тебе нравятся? – тоном учительницы.
О н. Я бы обе синих взял.
О н а. Нет, они скучные и почти одинаковые.
И купила что-то на своё усмотрение. А он ведь потом носил.
Про Наташу, вероятно, никто не знал. Поэтому и не сообщили. А если бы знали, то тем более не сообщили бы. Нужно ли ей это? У неё семья, ребёнок, правильная жизнь…
Прошло два года с Крыма. Тогда мы с Женей сидели у берега на ярких пуфиках под белой дощатой крышей беседки и ели алкогольное мороженое. По микрофону объявили открытый танцевальный урок, хотя был разгар дня. Целый час на сцене худо-бедно танцевали несколько женщин, повторяя движения за тренершей. У неё была модная причёска – с выбритыми до верхушек ушей висками и хвостом на макушке. Причём она выглядела вполне женственно и танцевала очень вкусно, как в клипах Бейонсе. Но почему это так всерьёз тронуло Женю, сказать не могу. Весь час она повторяла, что влюбилась в эти танцы, и притоптывала ногой.
После выступления Женя познакомилась с тренершей, Наташей, и сразу попросилась к ним в команду, не обсудив это со мной. Мы поссорились и почти весь отдых провели раздельно. Я загорала на пляже, пока Женя пропадала на танцах. Как-то ночью она плохо спала, ворочалась и светила экраном. Наверно, тогда всё и началось. Потому что следующим вечером она не пришла домой и написала, что ночует с девчонками. Долгое время я так и думала, что она просто влюбилась в танцы. Хотя и видела их рядом (Наташа провожала нас тогда до трансфера) и меня удивило, как восхищённо Женя смотрела на неё. Так девочки смотрят на красивых женщин, мечтая вырасти такими же. И это было странно для гордой, где-то жестковатой Жени.
А через год после Крыма она развелась с мужем и всё мне рассказала.
Мы сидели у неё дома, муж уже съехал к другой. Она встретила меня с опухшими лбом и губой – так наплакалась. Первые месяцы после развода он каждую ночь в кошмарах от неё уходил, не давал выспаться. И похудела на два размера – как раз того времени и фото на могиле. Но было у неё убрано, приготовлено, и я не сильно беспокоилась. А через полгода она и вовсе выкарабкалась из этой ямы – так мне казалось. Но, может, из ямы развода и выкарабкалась, а из своей главной, жизненной ямы – нет.
Вдруг, будто для передышки, чтобы высохли глаза от разговоров о муже, она начала:
– А ты знаешь, что меня в детстве брат домогался?
– Как «домогался»?
– Да вот так. На ночь просил с ним в кровати остаться, – видите ли, ему страшно одному. И когда засыпали, руку свою на моё бедро клал.
– Что ты?! Но до дела не дошло, нет? Ты родителям не говорила?
– Вроде не дошло. Да не говорят дети о таком родителям. И ты знаешь мою маму, я ей боялась сказать, что живот болит.
А может, было что-то страшнее, чем помнила Женя. И она это вдруг вспомнила и утопилась. Женин брат стоял ко мне спиной. Когда он поворачивал голову, я пыталась найти ответ в его лице: раскаивается или нет? Когда мы были маленькие, он нам с Женей кидал монетки с балкона, а мы носились и подбирали. А потом, счастливые, бежали за мороженым. Может, и в этом есть что-то плохое? Женя бы сказала, она многое могла объяснить, хотя и странным образом.
Как, например, она объясняла про себя. Подвела меня тогда к туалетному столику, на нём стояли фигурки русалок.
