За окном камеры чирикали воробьи. Странно, зимой птицы не поют, может, это так скребет о снег лопата? Или все-таки птицы радуются не по сезону яркому солнцу? Анна выглянула в окно. Было самое начало зимы, но во дворе уже горбатились грязные сугробы, и на прогулках заключенным часто вручали лопаты, чтобы они отгребали снег к облезлым каменным стенам. Подтаяв на солнце, эти снежные кучи превращались в ручейки, которые сбегали вниз и собирались в огромные лужи – ноги гуляющих по двору арестантов мгновенно промокали.
В камере стоял неистребимый запах баланды и сигаретного дыма. Непривычному вольному человеку от этой вони тут же становилось плохо, а сидельцы ничего, привыкали. В коридоре было тихо, хотя нет, где-то вдали лязгали железные двери, ну а заключенные, привыкшие к этому звуку, уже и не слышали его, как не слышит ухо дачника шума проезжающей электрички. Дача… Анна на мгновение прикрыла глаза, подставив лицо тонкому лучу света, пробивающемуся сквозь грязное оконное стекло, и вспомнила, как еще совсем недавно – прошлым летом, в прошлой жизни – они с мужем вечером шли от станции к дому. Дорога проходила через лесок, и когда пара вышла на опушку, вдруг запел соловей. Тогда Сергей обнял Анну, и они долго стояли, слушая звонкие трели. Темный лес, легкий ветерок, надежные руки мужа, чувство покоя и защищенности… Жизнь была простой и понятной, и казалось, так будет всегда.
Сережу она знала с детства. Еще детьми они познакомились в пионерском лагере, куда Аню на все лето отправила мать. Первую смену девочка грустила и плакала: хотелось домой, подруг не было. Но мать, работавшая буфетчицей в закрытом партийном учреждении, на просьбу дочери забрать ее из лагеря жестко ответила:
– Сиди. Не до тебя мне сейчас – сменщица уволилась, работать мне теперь до сентября без выходных-проходных.
А когда через пару недель началась вторая смена, и приехали новые ребята, стало гораздо веселее. Аня сразу обратила внимание на высокого худого паренька, который быстро стал заводилой. Он пел под гитару модные песни на иностранном языке, утверждая, что это рок, подбивал пацанов бегать ночами купаться, а однажды сам проколол себе ухо и вставил туда английскую булавку. Как-то вечером ребята решили организовать дискотеку. И все было как обычно – девчонки стояли группкой, мальчишки тусовались отдельно. И вдруг Сергей подошел к ведущему, взял у него микрофон и, сделав музыку тише, сказал:
– Я хочу пригласить на танец самую красивую девушку!
Все замерли. У девчонок забились сердечки, каждая надеялась, что именно ей адресованы эти слова. А он спокойно вернул микрофон ведущему и, быстро сбежав со сцены, стремительной походкой направился к Ане. Толпа послушно расступалась, мальчишки одобрительно улыбались, девочки опускали глаза, скрывая разочарование.
– Разрешите пригласить вас на танец? – неожиданно церемонно произнес Сергей, вплотную подойдя к ней.
– Разрешаю, – смущаясь от неожиданности, пробормотала Анна, подавая ему руку.
Они неловко танцевали, боясь случайно коснуться друг друга, стараясь даже не дышать.
– Хочешь, пойдем к озеру? Я сегодня поймал пару карасей и забыл в ведре. Можем отдать их Ваське.
Аня не сразу сообразила, о каком Ваське идет речь. Это был толстый и ленивый рыжий кот, обитавший при кухне. Мышей он не ловил, а целыми днями спал в каком-нибудь теплом месте, смешно поводя во сне усами. Аня весело подумала: какая разница, за карасями, так за карасями – с этим парнем, казалось, хоть на край света. Они долго пробирались по узкой заросшей тропинке, влажная трава хлестала по ногам, ветки Сергей заботливо придерживал одной рукой, а другой сжимал Анину ладошку. Вскоре перед ребятами заблестела темная гладь воды. На берегу стояло старое ведро с водой, а в нем – о чудо! – плавали два живых карася.
– Слушай, а если их выпустить, они жить будут? – спросила Аня.
