© Владислав Николаевич Рыбин, 2020
ISBN 978-5-0051-6624-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ночки зимние тишиной звенят.
С одиночеством мы одни.
Позади меня, впереди меня
те же ноченьки, те же дни.
В небе звездочка – искра дальняя
промелькнет к земле – и привет.
Загадаю я ей желание —
может сбудется? Может – нет.
Одиночество. Одиночество,
вместе дожили до седин,
мне прогнать тебя очень хочется.
Но тогда – я совсем один…
Ветер Синицу в небе подхватит,
ту, что в ладонях согреть не сумели.
Хватит мечтать о несбыточном – хватит!
Осень пришла. Журавли улетели.
Хрупкое счастье было в ладонях,
но не учли мы его обретая —
сердце без крыльев вряд ли догонит
то, что из рук упорхнув улетает.
Ждать Журавля – эту гордую птицу?
Ждать до весны – что еще остается?
Мы проморгали беспечно Синицу
да и весна может быть не вернется…
Недопетых куплетов звон,
не политый цветок у окна
и скрипучих дверей стон —
это сон, просто сон без сна.
Эта видимость наяву
без которой нельзя никак —
это то, чем сейчас живу
и поэтому жизнь легка,
и не слышится стук колес,
только ветер шумит едва —
это он мне печаль принес,
и болит моя голова.
Это осень, что о стекло
трется веткою и грустит,
ее манит мое тепло,
она просит :– «Впусти?! Впусти?!».
А я замер в нелегком сне,
свое сердце на части рву,
не до осени нынче мне,
я мятежный весну зову.
Кто-то взял уронил,
не подумав однако,
на нетронутый лист
каплю мерзких чернил
и в тот каверзный миг
стала грязной бумага
что для Музы берег и хранил.
И крылами взмахнув
унеслась моя Муза
вдруг уверовав, что
есть на свете другой,
и ее как жену
примет в сладкие узы,
и одарит счастливой судьбой…
Как срамное пятно
эта клякса – иль хуже,
и уже все равно
лягут строки иль нет.
Ядовитым вином
грязь просочилась в душу,
и в грязи захлебнулся поэт.
Шла судьба дареная от Бога
по земле цветущей босиком
и легка была ее дорога
поначалу. Только вот потом
ей под ноги камни попадали
и не раз случалось в грязь шагнуть,
но обув потертые Сандалии
та судьба продолжила свой путь.
Шла она упорно год за годом,
научилась многому и впрок,
только вот за каждым поворотом
непременно новый был урок…
Незаметно время пролетело,
у судьбы земной недолог путь.
Как-то оглянуться захотела
до того как вечным сном уснуть.
Оглянулась, и в одно мгновение
поняла ошибку без труда —
просто перепутав направление
шла она так долго не туда.
И реальность столь была жестока,
и беды был столь велик размах,
что судьба застыла одиноко
от конца дороги в двух шагах…
Следы темнеют на песке…
Следы темнеют на песке
и смотрит жизнь училкой строгой.
Как школьник с Двойкой в Дневнике
иду-бреду своей дорогой.
На сердце груз душевных ран
который и не скинешь разом,
платя обманом за обман
я их насобирал с запасом.
И месть и злобу навещал
в пылу до времени старея,
и мог простить, но не прощал —
о чем ни капли не жалею.
С душой и с сердцем не в ладу,
склоняя голову все ниже
по кромке вечности иду,
ее волна уж ноги лижет…
Я допью это лето до капли, до дна…
Горечь трав и похмелье рассветов
истощат мое сердце быть может сполна,
но я все же допью это лето.
Наказал меня Бог или же наградил
неуемное время покажет,
только что там осталось еще впереди,
даже он ни за что не расскажет.
Я умою туманами душу свою
чтоб светла как Береза вновь стала,
а еще под Гармошку Частушки спою —
я их знал в этой жизни немало.
Пусть припомню не все (их во мне не одна),
но проснусь на рассвете однажды
и допью это лето до капли, до дна,
и навек утолю свою жажду.
Облетел белый пух с Тополей
и все стало как будто бы ясно,
все как будто бы стало острей :
все ко времени, все не напрасно,
нет осадка от прожитых лет,
дождик смыл и унес все куда-то,
впереди новый, летний рассвет
тополиным манит ароматом,
еще столько тепла впереди,
жизнь с травой сквозь асфальт прорастает,
только льдинка в прозябшей груди
даже летом уже не растает.
Как туда занесло этот лед?
Проглядел, запустил в себя стужу,
а она не ломает, а гнет,
что намного обидней и хуже.
Только я не сгибаюсь,
и пусть
мое сердце надломленно где-то,
пронесу тополиную грусть
прямо в осень минув свое лето…
Не войти в одну реку мне дважды
да и брод вновь найти не смогу.
Хорошо бы проснуться однажды
чтоб уже на другом берегу
в тишине и в просохшей одежде,
позабыв эту жгучую боль,
только берег не будет как прежде
до безумия заполнен тобой.
Былую свежесть не забыть…
Юность словно птица упорхнула
в шумной жизни наигравшись всласть.
Зрелость спелым яблоком пахнула
и с тяжелой ветки сорвалась.
Ветер в клочья разорвал туманы,
он и сердце выстудил уже
наизнанку вывернув карманы
даже потаенные в душе.
От былых надежд остались крошки
и любви недопитый бокал
да знакомый голосок Гармошки,
той, что всеми пальцами ласкал.
А она сердечная отпела
