Толик допивал графин с ледяной водкой. Спасибо Надюхе, или, как говорили уважительно поварихи, Надежде Сергеевне, начальнику производства ресторана «Невский». По Толиному телу разлилось приятное тепло, и он думал о Наде, Наденьке или просто Надежде – «компасе земном». Так Толик называл свою подругу в минуты нежности. Хорошая она тётка, думал Толя, добрая, порой даже чересчур. Хотя, Толина мысль продолжала анализировать Надежду Сергеевну, доброта свойственна всем русским женщинам из маленьких провинциальных городов и деревень. А Надюха была из «лимиты», пусть и прошло больше двадцати лет, как она очутилась в большом городе, но вологодский говорок у неё остался.
На тарелке перед Толей лежала очень неплохая закуска. Несколько ломтиков слабосоленой сёмги, немного красной икры, крупные оливки. Сбоку на блюдце заботливая Надя положила порезанный лимон. «Жизнь хороша, если пьёшь не спеша», – подумал Толя, наливая в хрустальную стопку очередные пятьдесят.
– Ну, как ты, Толенька? Полегчало? – на кресло рядом с ним села Надя.
– Угу, уф… – Толя зажмурил глаза после выпитой стопки, – да, отпустило маленько.
– Как же тебя, сволочи, – Надя погладила его по голове, – понаедут в Ленинград уроды деревенские, шпана разная.
– Да ладно, Надь. Шрамы украшают мужчину. Я же мужчина, а, Надь? – Толя попытался ущипнуть крепкое женское тело под большой грудью.
– Да ну тебя! Украшают… вот так дадут по башке, вроде ничего, а на третий день раз, и кровоизлияние. Ты, Толик, сходи сегодня в поликлинику. А перед ней в травму, пусть побои зафиксируют. И в милицию, в милицию заявление пиши! Пусть этих козлов найдут!
Толя криво ухмыльнулся, – Ну вот ещё, Надя, с ментами связываться… Они меня сами и виноватым сделают. Что делал там, в арке дома на Невском проспекте, а, Анатолий Петрович? Да ну это всё, – Толик махнул рукой и налил себе водки.
– А что ты там делала, Толя? Ну-ка, ну-ка, расскажи…
– Двух бундесов хотел отработать, что ещё можно делать на Невском проспекте? Только зря время потратил и вот… по жбану получил.
– Эх, Толик, Толик… Анатолий! Взрослый мужик, а всё, как мальчик бегаешь. Ты бы на работу устроился, по специальности бы, а? – Надя пристально посмотрела в лицо Толику.
– По специальности говоришь? Ага, возьмут меня по специальности… то есть возьмут, конечно, на рейсы по Волге, например, или просто на берегу груши околачивать… Меня ж по статье выгнали, Надя.
– Ты, Толик, много хотел. Быстро и много. Вот тебя и турнули. Ещё и конфликт устроил, как ты сам рассказывал. Конфликтный ты, Толик, справедливости везде ищешь. А жизнь штука такая, несправедливая. Да ты и сам это знаешь, только всё бодаешься. Ладно, пойду на кухню. Тебе сейчас харчо принесут. Поешь и давай, уходи. Начальство скоро будет, по залу пройдутся, а тут ты с такой физиономией, – Надя вздохнула и пошла своей величавой походкой к дверям на кухню.
Толя посмотрел на графин. Оставалось еще на три стопки. Нормально. Посижу, подумал он, и надо двигаться к себе, на Обводный. Подумал, что надо, наверное, Надю послушать. Чего он носится оленем по жизни. Кому это нужно? Потом подумал, что ему и нужно. Деньги, деньги решают всё в этой жизни. Он не рассказывал Наде, что занимается валютой. Зачем? Она женщина тревожная, будет ещё больше беспокоиться о нём. Это не Вера из «Кавказского», та хищница. Как радуется Толиным подаркам. А в глазах только деньги. Да, там характер другой. Вера была любительницей обсчитывать поддатых посетителей. Ресторан «Кавказский» на углу Невского и Плеханова был ещё тем местом. Разгуляево там было практически каждый вечер. Толик вспомнил эпичную драку с дагестанцами два года назад. Он сидел с партнёрами по валютному бизнесу. Культурно отдыхали – коньяк, шашлыки, хачапури хорошие были, это Толик запомнил. Драка началась у туалета. Двое кавказских мужчин начали бить Коляна, закадычного Толиного друга. Поначалу никто и не понял, из-за чего вся эта заварушка началась. Потом, когда они возвращались по Плеханова к ресторану, Коля рассказал, что к нему привязался невысокий дагестанец с небритой физиономией и предложил купить его, Колины солнцезащитные очки. Он, может быть, и продал бы их, но это был подарок от одной страстной итальянки, с которой у Коли был скоротечный роман. Подарок, никак не для перепродажи. Коля не согласился, кавказец настаивал, предлагая, как понял Толян, нормальные деньги. Тридцать, потом пятьдесят рублей. В общем, слово за слово, кое-чем по столу, и конфликт образовался очень быстро. Точнее, драка. Но горячие парни из Махачкалы не знали, что в зале «Кавказского» в этот вечер гуляли валютчики, то есть Толя и Коля были не одни. Сработала цеховая солидарность. В общем, всё завершилось, как говорил преподаватель истории в школе, славной викторией. Очки и Колю отбили, а в качестве трофеев досталась кожаная сумка одного из гостей Ленинграда, где лежали сто семьдесят рублей, два яблока и карта-схема общественного транспорта. Деньги были отданы Вере, за неоплаченный кавказский ужин и в качестве компенсации за сломанный стул. Который, как понял Толя, сломал о спину одного из горячих мужчин Гоша, здоровенный парень с румянцем на щеках.
