Бетти Бойл исполнилось двенадцать, и в этот день её жизнь кончилась.
Бетти Бойл звали, конечно, совсем не Бетти. Это было имя для родителей, вечно занятых деловых людей. Её папа предпочитал газеты и хороший табак, а мама проводила почти каждый вечер на светских приёмах. Школьная учительница, прагматичная мисс Сюзи Гвинн, называла её только Элизабет и никак иначе. По мнению всех этих взрослых, с самого детства Бетти должна была вести себя как маленькая леди. Окружающие считали, что из такого очаровательного ребёнка обязательно вырастет настоящая светская львица. В конце концов, уже в шестилетнем возрасте она очаровывала всех и каждого своими золотыми кудрями и синим платьем с большим бантом, а её умение петь песню про невинную овечку растрогало даже сварливую старушку миссис Дрейк, соседку из дома справа.
Правда, в последнее время кудри Бетти стали заметно короче, да и кукольные платья сменили порезанные джинсы. Бетти исполнилось двенадцать, и вся её жизнь была возложена на алтарь чёрной меланхолии.
И дело не только в том, что Бетти совершенно не хотелось становиться светской львицей и уподобляться напудренной и элегантной матери, и не в том, что мисс Сюзи Гвинн в очередной раз застукала её с книгой старинных легенд и отчитала – в строгой частной школе не поощряли чтение сказок и прочее запудривание мозгов. И, конечно, вовсе не в Артуре Ниме из её класса. О настолько «высоких материях» Бетти ещё и думать не полагалось (как были уверены и её мама, и мисс Сюзи Гвинн, и даже отец после нескольких серьёзных разговоров с мамой на кухне о том, что засматриваться на мальчиков Бетти не по возрасту, с этим согласился).
Дело в том, что родители поставили себе целью опекать Бетти и ограждать её от нежелательного влияния и, возможно, немного перегибали палку. И во всём советовались с мисс Сюзи Гвинн, а не с Бетти. С Бетти они в принципе не очень-то общались.
В итоге казалось, что в её жизни не было ни единого лучика света, который мог бы рассеять тоску, нависшую над Бетти. У неё не было близких друзей, понимающей любящей семьи и не с кем было поделиться сокровенными, тайными мыслями.
В её комнате с чёрными занавесками было пасмурно и сумрачно, хотя на улице стоял жаркий полдень и весеннее солнце согревало улицу Высоких Осин, на которой стоял особняк семьи Бойл. Но солнце и весна не могли порадовать Бетти. И ничто другое тоже не могло. Она знала, что внизу, в гостиной, мама, приодетая по случаю в лучшее платье, командовала слугами, чтобы те расторопнее накрывали на стол. Знала, что скоро привезут заказанный в самой модной кондитерской города торт. А ещё знала, что скоро придут дети, которых позвала её мама, потому что на дне рождения дочери обязательно должны быть друзья. Так, конечно, принято. Придёт задавака Энни Мораг, и рыжая Вивьен О’Брайен, и занудная Клара Поул, вечно поучающая всех вокруг и рассказывающая, как надо жить. Вот уж компания для двенадцатилетия, лучше не придумаешь!
Не то чтобы Бетти была изгоем… Но эти девочки, столь тщательно подобранные мамой ей в подруги, были словно из другого мира. У них не было общих тем для разговоров, и Бетти решительно не понимала, как можно целыми днями обсуждать мальчиков и туфли, как маленькие взрослые. Ей хотелось мечтать. Но её мечту душили скучные, банальные рамки, в которые она оказалась загнана.
Бетти тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок. Взгляд её упёрся в рамку на тумбочке у кровати. Там вместо фотографии красивого мальчика вроде Артура Нима или хотя бы улыбающихся родителей на общем снимке стояла вырезанная из журнала картинка с элегантным вампиром. Вампир тоже не радовал, как и новая книга, купленная у старого букиниста, не говоря уж о предстоящем чинном вечере с чаем из старинного сервиза. Невыносимое занудство! В детстве она думала, что день рождения – это её праздник и она может сама выбирать, как его проводить. Собственно, так оно и было, но со временем всё изменилось. «Её» праздник кончился. Теперь всё – от и до – было продумано её светской мамой и должно было представить дом Бойлов в наилучшем свете. Чего хотела Бетти – не имело значения. Да она и сама не знала.
– Как хорошо, что сейчас не девятнадцатый век, – мрачно сообщила Бетти журнальному вампиру. – Иначе бы мама отправила меня на какой-нибудь дурацкий бал.
На бал Бетти не хотела, если это, конечно, не бал вампиров или фей, или хотя бы вечеринка в закрытом клубе «Носферату», но туда её не пускали: даже в лучших драных джинсах и с синей помадой она не могла пока сойти за шестнадцатилетнюю.