1
7 октября 2017 года.
Север Сибири.
Этой ночью глубоко под землёй Грин подготовил своё рабочее место тщательнее, чем делал это обычно. В пять часов утра сигнал о доставке тела заставил его подскочить в кресле лаборатории, где он успел задремать после напряженной работы.
Грин был высокий, худощавый блондин с аристократическими манерами, внешне похожий на скандинава-альбиноса. Первое, что он помнил в своей жизни, это как сидел на бордюре, разделяющем тротуар и проезжую часть какого-то проспекта в городе Челябинске, ранним утром. Всё тело ныло, будто по нему проехал танк. Что происходит с ним, он не понимал.
Десять лет назад, в возрасте 16 лет, его подобрали сотрудники ППС на том самом бетонном бордюре. Всё, что происходило до этого времени, он не помнил. Как он там оказался, кто он и вообще, что происходит, парень не знал, но помнил, что называют его Грин. Вёл, побитый с виду подросток себя хоть и спокойно, но довольно странно, и вначале сотрудники челябинской милиции хотели вызвать психушку, но, испугавшись таких полномочий, то есть, не желая принимать на себя ответственность, отвели в родной отдел, сдав руководству.
– Товарищ майор, тут подростка какого-то странного подобрали на Комсомольском проспекте, похоже наркоман. – доложил старший смены.
– Я пока занят. Отведите его на склад, туда, куда старую технику вчера складывали, и следите, что бы не исчез. Освобожусь, приглашу.
В отделе МВД, ожидая казавшейся вечностью беседы с дежурным майором, из кучи старой оргтехники, покоившейся в углу помещения, и тем, что находилось у него в карманах, без паяльника и инструментов, используя смартфон для программирования и вайфай имевшийся в помещении, Грин собрал и запрограммировал робота. Несколько электронных плат, вместе скрученных проволокой, и иолентой, и механические части оргтехники превратились в андроида, способного уверенно передвигаться. Начальник опорного отдела УВД был не то, чтобы неподдельно удивлён, а скорее ошарашен, увидев корявого, ростом с пятилетнего ребёнка механического карлика, смело движущегося на него с угрожающим оскалом. Груда вышедших из строя факсов, частей компьютеров, телефонов, принтеров и прочего оборудования ожила. Грин смотрел на эту картину, закатываясь со смеху.
Психушки парень избежал, а вместо этого, пройдя ряд бюрократических инстанций, он попал в Бункер. Подземный город, не существующий ни на одной из карт мира и находящийся под контролем правительства России.
В первые восемь лет своей новой жизни Грин снабжал Бункер теми, кто не гнушается скучной и монотонной работы. Роботами. Он не понимал, откуда у него взялись знания об устройстве этих незаменимых запрограммированных помощников, но это не имело особого значения. Он просто делал их и с каждым днём совершенствовал. Вскоре в Бункере с его помощью функционировали уже тысячи роботов. Многие секторы и их отделы перешли в режим автоматики. В процессе реконструкции подземки и законы, царящие там, методично трансформировались под новые условия жизни.
Всё шло к тому, что новенький займёт серьезное место на карьерной лестнице Бункера. Грин, скользя по подземной карьере, буквально перепрыгивал через должности, заняв место начальника отдела кибернетики. Этот момент ознаменовал открытие его нового увлечения. Микророботы.
Три года назад, после презентации у начальства «АМБ», Аварийного медицинского бота, и плана продолжить эксперименты по совершенствованию разработки, его назначили лаборантом в давно уже дышавшей полной грудью отдел генной инженерии…
Работа над шестой серией опытных образцов была завершена, и сейчас с замиранием сердца худощавый блондин ждал пациента для практической фазы эксперимента. Не находя себе места, он с десяток раз проверил данные. Андроид-хирург Жанна, его электронный помощник, приятным томным голосом, который принадлежал одной симпатичной лаборантке из сектора квантовой физики, сообщила:
«Численность гиппокринов достигла заданных параметров. Наниты объединены в сеть, колония к загрузке готова».
Этот голос он сам записал и настроил в колонках робота после последнего удачного испытания на кубинце. Пятый подопытный заставил тогда его подпрыгнуть до потолка. Блондин был счастлив. Два года проб и ошибок, и вот они – «мои крошки». Он называл их «крошки», хотя, в сущности, реальные хлебные крошки, в масштабном сравнении с гиппокринами, были огромны, как футбольное поле в сравнении с мячом.
