Глава первая. Отпуск начинается
Письмо Алисы Василисе:
«Дорогая Вася! Мы договорились писать письма, и я так хочу начать скорей их писать, что начинаю уже сейчас, хотя мы еще не уехали. Ура, ура! Эта идиотская школа с ее идиотскими предметами и домашкой кончилась, и мы едем на море. В Турцию! УРА! Надеюсь, чтение на лето мама купить не успеет. Я обязательно привезу тебе из Турции сувенирчик. Я беру с собой нетбук, чтоб не было так скучно. Обещаю писать тебе каждый день обо всем, что с нами произойдет. Хотя, что произойдет на отдыхе? Жаль, что ты не едешь с нами! С тобой было бы жутко весело! А теперь будет жутко скучно.
Ехать отдыхать с мамой и бабушкой! Мама сказала: «Это удовольствие на любителя». То есть она так сказала не про них с бабушкой, а про свою работу. Она сказала: «Работать в школе это удовольствие на любителя», помнишь, когда мы всего лишь подожгли бумагу в классе. Взрослые всегда паникуют просто так. А, по-моему, круто, что мама работает в школе. Иначе музичка меня бы загрызла, а так она боится.
Обнимаю тебя и жду писем!!!
Алиса.
Второе письмо (отправлено через полчаса): Забудь, что я писала. Мама-училка – это ужасно. Она открыла мою почту! И теперь говорит, что музичку нельзя называть музичкой, потому что она хороший педагог. И слово «идиотский» тоже нельзя говорить, прикинь? Мы договорились, что я больше в письмах тебе не буду писать этих слов. Придется называть музичку «учитель музыки». Хотя не придется, потому что я не буду больше про нее писать, если надо соблюдать это идиотское правило.
Алиса»
Письмо Ольги Васильевны Валентине Матвеевне
«Дорогая Валентина Матвеевна! Пишу Вам перед отъездом. Уезжаю с дочерью и внучкой, куда бы Вы думали? В Турцию! Это была идея Марины, конечно. Я не вмешиваюсь. Я, как Вы знаете, уже давно ни во что не вмешиваюсь. Не думаю, что пребывание в этой стране доставит мне удовольствие, – Вы, конечно, помните, как плохо я всегда переношу жару. К тому же я уже не в том возрасте, чтобы скакать по заграницам, но Марина настояла. Пусть же будет, как она хочет. Она купила какую-то особенно дешевую путевку («горящую», так это, кажется, теперь называется).
Я, конечно, не скрываю, что буду рада увидеть море. Всегда вспоминаю наше свадебное путешествие с первым мужем и знакомство с Вами в Сочи. Какой год это был? Думаю, семьдесят первый. «Сервиса», в теперешнем понимании, тогда, конечно, не было – мой Ваня в первые же дни чем-то отравился так сильно, что у меня были все шансы сразу стать вдовой, но зато какая атмосфера! Вы, конечно, помните. И могли ли мы с Вами думать тогда, что наша дружба продлится так долго? Теперь совсем другое время, другой темп жизни, и иногда я чувствую себя выпавшей из нее. Кто еще поймет меня как ни Вы, моя дорогая?
Марина шлет привет. Она невероятно вымотана, эта работа ее прикончит. Устроиться в школу было опрометчивым решением, что я говорила еще тогда, но кто меня слушал? А в ее теперешнем возрасте менять профессию в любом случае уже поздно. Алиса очень подросла и дерзит, как подросток. Надеюсь, наша поездка пойдет ей на пользу, и она, хотя бы, наконец, научиться держаться на воде. (Она совершенно не спортивна, что не удивительно для ребенка, который растет без отца и за всю жизнь, начиная с детского сада, провел больше времени в здании школы, чем десятиклассник).
Обнимаю Вас, дорогая. Пишите!
Ваша О.
Сообщение Марины Оле:
«Ну вот, отправляемся. Вроде ничего не забыла. Сядем, напишу».
За маленьким иллюминатором самолета был виден только белый туман. Или это облака? Сейчас, когда пойдем на снижение, появится пейзаж крошечного, как игрушечного, мира – горы, тонкие полоски дорог и море, похожее на большое темное озеро. Все-таки приятно взирать на все это сверху, с безопасного, так сказать, расстояния. Не достанете меня, я в отпуске! Впрочем, последнее относилось только к школе, директрисе, педсоветам и прочим радостям повседневности среднестатистического учителя. Против моря и дорог Марина, конечно, ничего не имела. Работа в школе, что не говори, это удовольствие на любителя, и Марина всегда честно пыталась внушить себе, что именно этим редким любителем она и является, хотя сейчас ей так совсем не казалось. Она никогда не боялась летать на самолетах, как будто чувствуя, что всяческие неприятности с ней с гораздо большей вероятностью могут случиться на земле. И теперь, с удовольствием пообедав (в небе всегда разыгрывается зверский аппетит), наслаждалась полетом, откинувшись на спинку кресла. Впереди полный отдых, без всяких тревог и забот. Только море, бассейн и шведский стол. Десять дней полного покоя, о чем еще можно мечтать?
Место около иллюминатора отхватила, конечно, Алиса. Теперь она сидела, уткнувшись носом в стекло, и ее светлые косички смешно сбились на одно плечо. Оказавшаяся через проход от них Ольга Васильевна мирно дремала, закрыв колени клетчатым «самолетным» пледом. Марина придирчиво оглядела их с Алисой, как генерал, осматривающей свое войско, и, убедившись, что с ними все в полном порядке, закрыла глаза. Сейчас пойдем на снижение, это единственное неприятное в полете. Самолет резко прыгает вниз, а потом, как бы одумавшись, опять выравнивает высоту. «Уважаемые пассажиры! Наш самолет приступил к снижению. Просьба оставаться на своих местах и пристегнуть ремни безопасности».
