Почти всю свою сознательную жизнь я живу на улице Пирогова, если не считать короткого периода в четыре года, когда я пытался покинуть это место. Но не получилось. И я просто поселился в соседнем доме и даже в ближнем подъезде от того, где жил раньше. Мне кажется, что всю жизнь до самой смерти мне и суждено провести на этой улочке. Люди меняют работу, квартиры, города и даже страны, ищут, где лучше, просто путешествуют или ездят куда-либо в отпуска, я же прикован к этой улочке и никак не могу её покинуть! Не скажу, что она мне надоела или я её ненавижу. Я люблю её всем сердцем, мне знакома каждая царапина на стенах домов, каждая трещина в асфальте. Я оплакивал каждое спиленное старое дерево и радовался вновь посаженным молодым, я смотрел, как они взрослели и становились высокими и сильными, а с ними взрослел и я, становился сильнее, мудрее, опытнее, несчастнее…
Я много раз умирал и воскресал на этой улице и когда-нибудь умру здесь уже окончательно, и благодарные соседи, которым я так надоел своими выходками, понесут меня на руках до ближайшего мусорного бака, потому как там моему телу будет самое место. Хотя, шучу, кому же нужен труп в мусорке во дворе?! Кремируют меня по тихой грусти да еще помолятся, чтобы подобных жильцов никогда больше не знать и не видеть на нашей спокойной улице.
Я выхожу из подъезда и, огибая дом, попадаю на свою знаменитую улицу. У меня кончился хлеб, и, как 25 лет назад, я иду в пекарню купить свежую горячую булку. Проходя мимо соседнего дома, я внимательно читаю надписи на его стене. Какие-то из них процарапаны чем-то острым, какие-то сделаны просто мелом. Их не так много, но это истории, в них – судьбы людей, события, пророчества. Я помню их наизусть, но всё равно каждый раз смотрю. Иногда попадаются послания, адресованные мне, причем они были написаны еще более 30 лет назад, но вот только недавно они стали мне понятны. Кто-то же видел тогда меня в дурацкой кроличьей облезлой шапке и клетчатом ужасном пальто, отличника-задрота, далекого от всего, кроме книжек про путешествия и приключения, и думал: «Через 30 лет на тебя снизойдет великое озарение, и надпись «Все – дураки, но не мы» поднимет тебя к новым горизонтам и приблизит как никогда к истине!»
Читаю следующую надпись: «Андрей М. – голубой». Андрей М. – это Андрей Морозов. Мы жили в одном подъезде, он на первом этаже, а я – над ним, на третьем. Он был на пару лет меня старше, рос с матерью, без отца. Невысоко роста, коренастый, он рано начал курить, и характер у него был скверный, а еще он постоянно всех костерил за глаза, за что и получал частенько. Он любил технику и мог бесконечно ковыряться в гараже с мопедом, на нем его и сбил грузовик году в 93-м. И «голубым» он точно не был.
Мой взгляд падает на выцарапанный на стене номер сотового телефона. Это просто номер, просто 11 цифр: 89039… и так далее, причем ничего более. Ни имени, ни фамилии-прозвища, ни малейшей информации о владельце. Эта надпись появилась в начале 2003 года, и, мне кажется, что тогда просто стала лавинообразно распространяться у нас в городе сотовая связь, и некий счастливый обладатель первого в своей жизни мобильного телефона и сим-карты от радости написал свой номер на стене, дескать, звоните мне люди, я открыт для связи, я жажду общения. Уже потом, через несколько лет, у нас на стенах стали появляться номера телефонов с припиской типа миксы, соли и прочая наркотическая дрянь. Но эта надпись была еще до этого. И уже владелец номера, наверное, десять раз сменился. Я никогда не набирал этот номер, но хотелось. Мне кажется, что этот номер написан для меня. Когда я окончательно устану и мне все опостылет, я позвоню по этому номеру Богу. У меня будет много вопросов, а у него ко мне еще больше, но пока делать звонок еще рано, для меня заготовлено много сюрпризов и испытаний и еще есть желание дойти до конца, просто из праздного любопытства посмотреть, чем всё кончится…
Справа по пути следования к улице Пирогова примыкает тоже небольшая улица – Ушинского. Чуть дальше на этой улице расположена моя первая школа, в которой я проучился почти 6 лет и так люто ее ненавидел! Когда-то здесь на газонах росли огромные полувековые тополя, и четырёхэтажки улицы Ушинского просто терялись среди этих исполинов. Но в 99-м году тополя спилили и посадили безобидные рябины, березки, кусты барбариса и сирени. Сейчас они уже сильно выросли, но возвышаться над крышами домов им так и не будет суждено.
Я прохожу около детской поликлиники. Ох, и частым гостем был я здесь когда-то! Нелюбимая школа давала свои плоды, и я был на больничном половину из учебного времени, хотя и не симулировал, а был действительно очень слаб здоровьем, и любой сквозняк немедленно отправлял меня на лечение то горла, то кашля. Во времена моего детства дом, в котором располагалась поликлиника, был покрашен в зеленый цвет и как-то нелепо выделялся среди остальных домов рыжего кирпичного цвета. Сейчас он покрашен в тон остальным зданиям и уже не бросается в глаза. Много надписей было удалено с его стен, но такова селяви.
