– Итак, вы отказываетесь. – Юла-Юрзкий почесал за ухом. – Ну что ж, не буду вас принуждать, потому что это уже будет насилие, а я как-никак джентльмен. Погодите, погодите, Бомбская, я еще не закончил. О чем это я говорил…
– О насилии, пан доктор, – напомнил Бартек.
– Благодарю вас, Яновский. Хорошенько выслушайте меня, Бомбская, потому что повторять я не буду. Не хотите отвечать, что ж, воля ваша. Но теперь уж вы ждите, когда у меня возникнет желание пообщаться с вами. Увы, – вздохнул он, – в моем возрасте это не так-то просто.
Бомбская, совершенно пришибленная, шлепнулась на стул. Когда же наконец кончится этот чертов коллоквиум?
– Ну что ж, продолжим охоту, – сообщил Юла-Юрзкий. – Кого бы подстрелить…
Все замерли, даже дышать перестали. Большое испуганное стадо первокурсников.
– Репка, – наконец выстрелил он.
– Ее нет, больна, – в тот же миг доложила Матуля. Что, подождать минутку не могла? Ну хотя бы секунд десять…
– Благодарю за быструю реакцию, – похвалил ее Юла-Юрзкий. – Ну раз Бомбская не хочет, а Репка не может, я приглашаю к себе… панну Вишню. Попросим ее рассказать нам что-нибудь о структуре сказок для масс.
Поднималась я медленно, стараясь напоследок заглянуть в учебник.
– Поторопитесь, поторопитесь, коллега. И не косите глазом в учебник, здесь вам не лицей.
К сожалению.
Я шла к Юле-Юрзкому, скрывая панику под толстым слоем тонального крема. Откашлялась для храбрости и выдавила:
– Ну… если говорить о структуре сказок… то я предпочла бы рассказать про конструирование абсолютных врак.
– А я предпочел бы «мерседес» той развалюхе, на которой езжу, – возразил Юла-Юрзкий.
– Так мы сбросимся на машину пану доктору, – предложила Матуля.
– Доценту, – поправил Юла-Юрзкий, потупившись. Этакий скромняшечка.
– Да, да, – закивала Матуля. – Мы можем сброситься.
– Большое спасибо за заботу, студентка Матуля, но вернемся к нашим баранам. Сиречь к структуре сказок для масс. Итак, я вас слушаю…
И в этот миг мы услышали хейнал[2].
– Вам повезло. Трубач вас спас. Но, – тон его охладил, а точнее сказать заморозил немногих смельчаков, посмевших начать складывать свои вещи, – берегитесь этих глаз. Видите? – Он указал пальцем на два пинг-понговых шарика за толстыми стеклами очков. – Глаза эти будут следить за вами до конца семестра. Плюс еще один день.
* * *
Мне восемнадцать лет, у меня кудрявые волосы и коэффициент интеллекта 157. Папа утверждает, что если бы я напряглась, то смогла бы набрать минимум 165. Он считает, что я могу выдавить гораздо больше из немалого тюбика своих возможностей. Ладно. Поработаю над этим. Когда-нибудь после, потому что сейчас я учусь на факультете «Современное и эффективное распространение белибердятины» (СЭРБ) и ни на что другое времени у меня нет.
Десять дней до Задушек[3]
– Запишите шесть тактик активного слушания, – протявкал Чверчак, свежеиспеченный доктор управления вздорной информацией. – Во-первых, «подтверждение», или подача вербальных либо невербальных сигналов, что мы слушаем реципиента. Например…
– Поддержание зрительного контакта, – быстро влезла Матуля.
Откуда она знает, чего ожидает преподаватель? Телепатка она, что ли?
– Отлично, пани…
– Матуля.
Еще поклонилась бы. Под аплодисменты.
– Отлично, пани Матуля. Стратегия номер два, – продолжал Чверчак, – «согласие», или сигнал, что мы думаем точно так же, как говорящий. Стратегия номер три – «эхо». Время от времени мы повторяем почти абсолютно точно слова говорящего. Это понятно?
– Да, – объявила от имени группы Матуля.
– Я спрашиваю не вас, а остальное стадо, – осадил ее Чверчак. – Понятно? Я охотно выслушаю критические замечания. Парадоксальные мнения, провокационные вопросы. Ну, есть смельчаки?
Я робко подняла два пальца на высоту бровей. И в тот же миг опустила. Однако зоркое око доктора Чверчака зафиксировало это мое движение.
– Хочешь что-то добавить или просто упражняешь трицепс?
Все, выхода нет. Придется задавать вопрос.
– Я не совсем понимаю… – пискнула я, залившись краской до корней волос.
– Н-ну?
– Я не могу понять… да, не могу понять… э-э-э… для чего служат эти стратегии…
– Спрашиваешь, для чего они служат? – Чверчак применил тактику «эхо».
– Э-э-э… да. Вы сказали, что это стратегии активного слушания. И я не понимаю, чему помогают они, то есть эти стратегии, – слушать собеседника или же делать вид, что мы его слушаем.
– Как тебя зовут? – сменил тему Чверчак, испытующе вглядываясь в меня.
– Вишня, то есть Вислава.
– Так все-таки Вишня или Вислава?
* * *
Увы, Вислава. В честь Шимборской[4]. Так хотел папа. Мама хотела Мерседес, но папа сказал, что тогда уж лучше Трабант или Волга.
– Кроме того, – сказал он, – последние психологические исследования свидетельствуют, что люди стараются соответствовать своим именам. Например, многие Альберты занимаются физикой, а значительный процент Эрнестов посвящают себя литературе.
