Перемены в жизни обычной библиотекарши
Когда дни пусты и похожи один на другой из месяца в месяц, из года в год, то вряд ли что-то изменится и в будущем. Трудно поверить. Чудеса случаются, конечно, но не с тобой, а с другими – с теми, кто этого более достоин.
Тане Гутовой 24 года. Она работает в библиотеке, но мечтает быть художником. В библиотеку устроилась осенью, а перед тем год после окончания университета сидела дома и трудилась над иллюстрациями к сказочной повести «Гарри Поттер и философский камень». Недавно, набравшись храбрости, отдала свои творения на оценку местному художнику, потом другому. Оба в один голос заявляли, что Тане не хватает мастерства, образы неживые, «вымученные». Оба спрашивали:
– Училась ли ты в художественной школе?
И, получив отрицательный ответ, настоятельно рекомендовали учиться.
– Мне кажется, ничего полезного я в школе не получу! – морщилась Таня. – Будут заставлять рисовать одно и то же: яблоки да кувшины. И ещё будут диктовать всякие правила, как будто в творчестве надо полагаться на них, а не на внутреннее чувство! Если бы творчество укладывалось в схему, любой мог бы стать художником: достаточно выучить приёмы! Но я считаю, у настоящего художника изначально есть знание, как рисовать, он чувствует. Неужели, например, Рафаэль, рисуя «Сикстинскую мадонну», заглядывал в учебник с правилами?
– Но Рафаэль учился, – возражали Тане.
Таня молчала, а потом приводила новый аргумент:
– Я слышала, в художественных школах учитель диктует свою волю. А я хочу рисовать в своём собственном стиле!
После встречи со вторым критиком, бредя по улице и ничего вокруг не замечая, Таня представила, как положит папку с рисунками в стол и никому больше их не покажет. Будет ходить на работу, выдавать читателям книжки, а про художество навсегда забудет. Не её это путь! Был бы её, он легко бы ей давался и не было бы столько препятствий. Никому не нужны Танины рисунки!
Впрочем, уже на другой день ход Таниных мыслей изменился. Девушка сердито встряхивала головой и бормотала: «Всё равно когда-нибудь стану известным художником!» Надо только учесть замечания… Сделать образы более живыми. Например, не использовать обводку. Не бояться небрежности. Научиться смешивать цвета.
И всё же Таня надолго забросила рисование, решив заняться его совершенствованием позже. А пока нет ни вдохновения, ни времени: с утра до вечера на работе, а после работы остаётся только поужинать и спать. Всегда по вечерам сонное состояние.
А может, дело вовсе не во времени и не в работе. Просто желание быть художником сейчас не самое актуальное. Сердце тоскует о любви! Ах, как же не хватает нежности к себе и своему телу! Без нежности жизнь подобна песку в пустыне и трудно по-настоящему радоваться чему-либо. Только напрасны все мольбы и молитвы! Хоть на кусочки разорвись, пытаясь преодолеть пустоту, она тебя всё равно не услышит. А Тане хочется трепетать и таять! Но никто не обнимет, не поцелует, не погладит по волосам, не возьмёт за руки и не согреет Танины пальцы в своих ладонях…
Она открыла маленький блокнот для зарисовок и тайных записей, задумчиво перелистала изображения грустных большеглазых девочек, сделанных синей ручкой. Остановилась на одном: фантазия в виде девушки с полузакрытыми глазами и откинутой головой; не её лбу маленькие цветочки, а груди касается острый нож. Услышав шаги из коридора, Таня спрятала блокнот в сумку.
Сквозь распахнутые окна читального зала проникал лёгкий июльский ветерок и шум машин с проспекта. Пыльный солнечный свет равномерно покрывал улицу. Может, пока никого нет, заглянуть в отдел книгохранения и поискать книжку с картинками?
Таня вышла в коридор между читальным залом и фойе и шагнула в тесную слабо освещённую комнату. На самом деле, комната очень большая, но её размеров не разглядеть из-за высоких стеллажей, набитых старыми книгами. Нина Степановна сидела боком за столом и разговаривала с Зоей Артёмовной. Обсуждали замдиректора, её пренебрежительное отношение к сотрудникам библиотеки. Увидев Таню, Зоя Артёмовна попрощалась и отправилась на своё рабочее место, в отдел комплектования.
– Нина Степановна! – обратилась Таня, чувствуя болезненно-сладкое замирание сердца, что случалось всякий раз при встрече с этой женщиной. – Можно я поищу у вас одну книжку? Быстро!
– Да ты не торопись, я уж покараулю, если кто придёт, – Нина Степановна с трудом поднялась. – Ты ещё не обедала?
– Нет, я попозже!
– Смотри, Танюшка, тебе поправляться надо, а то совсем худая! – она мягко сжала руку девушки. – За яблоко спасибо! Захожу и не понимаю: откуда яблоко взялось? Ну, ты ищи, формуляр оставишь у меня на столе.
Медленно переступая на больных ногах, Нина Степановна направилась в читальный зал, а Таня двинулась по узкому проходу между стеллажами, туда, где книги на букву «П». Она хорошо помнила, что в детстве с упоением читала сказку Софьи Прокофьевой «Глазастик и ключ-невидимка» и что в книге были замечательные иллюстрации. Вот бы снова подержать её в руках! Среди новых и старых корешков темнел один невзрачный. Таня потянула за него и улыбнулась: та самая книжка, словно вернувшаяся из детства!
