– Что-то ты плохо выглядишь, Катерина.
– Вчера переезжала, – ответила девушка, оправдываясь перед главным бухгалтером, Ольгой Петровной, замечаниями которой нельзя было пренебрегать. – Полночи коробки разбирала.
– Позовёшь на новоселье? – встрепенулась вечно весёлая Тоня, сидящая за соседним столом.
Катя хотела сбежать или послать всех к чёрту, но с возрастом она научилась быть дипломатичной, так что ответила иначе.
– Ну… Квартирка маленькая, не думаю, что это будет удобно.
– Неудобно – спать на потолке! – поправила Тоня. – Но так уж и быть, можешь приносить угощение прямо на работу.
Катя даже не кивнула, просто промолчала, делая вид, что занята работой. Она была здесь новенькой, значит нужно держать себя в руках. Быть паинькой, как говорил папа, отводя её в детский сад. И в первый класс, и каждый раз после смены школы. В сердце защемило от этих воспоминаний. Как там её старик, всё ли хорошо, заботливая ли у него сиделка? Сто́ит позвонить ему вечером, похвастаться переездом. Соврать, что отправить в глушь добывать деньги – её заветная мечта и она счастлива здесь.
Но Кате было неуютно одной, в чужом городе, тем более в глуши. Её и других новых сотрудников везли сюда вертолётами, а потом почти неделю держали в общежитии, пока не оформят все документы и не подготовят для них жильё. Пусть в змеином клубке бухгалтерии, пусть в посёлке, где все работают на рудник, но тут платили в пять раз больше, чем в её родном городе. Столько же, сколько она получала в Москве! Жизнь в столице Кате не понравилась – слишком длинная дорога, слишком много вечно спешащих людей. Тогда-то она и ухватилась за предложение поехать на край мира и это казалось ей хорошей идеей. Тогда казалось. Реальность выглядела суровее, но контракт уже подписан.
Она заварила чай, чтобы согреться, успокоиться и отогнать дурные мысли. Ей просто сложно было заснуть на новом месте с непривычки. Вот и всё. Нужно вернуться к работе, чтобы эти дамочки не тыкали её потом в несделанные дела, как нашкодившего котёнка. Катя живо могла себе представить, как Ольга Петровна её отчитывает при всех. И как отпускает пораньше тех, кто всё закончил – тоже. Хотя, разве Кате есть, куда спешить? Но она торопилась, чтобы поговорить с единственной родной душой.
Гудки пришлось слушать долго.
– Здравствуй, родная! Как ты там? – спросил из трубки нежно знакомый голос.
– Всё хорошо, пап, – отозвалась Катя с напускной радостью. – Вчера перевезла свои вещи, ещё не всё распаковала, но обустраиваюсь.
– И как квартира?
– Не хоромы, но и не скажешь, что лет сорок простояла без жильцов. Новенький ремонт, всё красиво, – ответила девушка, ничуть не преуменьшая. – Как твоё здоровье? Оксана хорошо смотрит за тобой? Уже привозили лекарства?
– Да, их привезли, – прокряхтел отец. – Оксана ставит мне капельницы, а ещё чудесно готовит. Знаешь, её омлет не такой прекрасный, как у тебя, но всё же очень даже огого!
– Что ж, я рада за тебя, – отозвалась Катя совершенно искренне. – А чувствуешь себя как?
– Всё со мной будет хорошо, дочка. Что ты носишься со мной, как с битой вазой! Лучше расскажи, как сама, как посёлок, как люди! Начальники не обижают?
– Не обижают, – успокоила она его. – Люди, как люди, как везде. Многие приехали семьями, даже детский сад открыли и школу. Есть фельдшерский пункт, есть магазин, а ещё кинотеатр. С десяток пятиэтажек, где всё и живём. Три улицы, одна асфальтовая дорога – ведёт на рудник и комбинат. А вокруг – ничего, до самого горизонта голая земля, даже деревьев нет.
– В Союзе строили на славу! – с гордостью подытожил отец. – Столько лет простоял посёлок, а до сих пор – ремонт и въезжай, пользуйся! Я ещё соседям расскажу, в каком месте моя дочь устроилась… Ты это, напомни, что там ваш рудник делает?
– Родий. Раньше здесь добывали золото и платину, оттого и зовётся посёлок «Новомидаское», а родий уходил в отходы, но золото и платина истощились и Союз свернул добычу. А теперь родий стоит столько, что нас всех сюда привезли, открыли и рудник, и обогатительный комбинат, добывают уже родий. Хотя говорят, что золото и платина тоже остались в приличном количестве. По крайней мере, сейчас добыча выгодна.
– Главное – чтоб зарплату не задерживали, – назидательно ответил старик. – А этот родий – что за зверь такой?
– Это металл, драгоценный. Белый, как платина или серебро. Им сейчас ещё украшения покрывают, в ювелирках можно увидеть.
– А чем он так хорош, этот металл?
– Ну паааап, – протянула Катя, засмеявшись, – я училась на бухгалтера, а не инженера или геолога, откуда же я могу знать? Моё дело маленькое – в программке считать людям зарплаты.
– Ладно-ладно! – успокоился её старик на том конце трубки. – Буду в городе – загляну в ювелирный поглядеть на твой дивный металл, Катюшенька. Но ты, если что не так – собирайся и уезжай, хорошо? Не надо терпеть ради денег, мы и тут что-нибудь…
– Я знаю, пап, не волнуйся, – перебила его девушка, зная эту часть разговора наизусть. – Ладно, тебе уже пора спать, а я пойду дальше коробки разбирать.
– Хорошо, дочка, уже иду спать. Спокойной ночи тебе!
– И тебе.
Закончив разговор, девушка растянулась на кровати, какое-то время почитала скучные новости в смартфоне и отложила его, всерьёз задумавшись – хочет ли она закончить разбирать коробки? С одной стороны, её вещей было не так уж и много. И совесть колола каждый раз, как она встречалась с ними взглядом, а в выделенной ей однокомнатной это случалось частенько. С другой – так хотелось поскорее лечь спать. И вот, когда она почти уговорила себя расслабиться и сдаться Морфею, Катя вспомнила, что должна своему отделу угощение. В Москве, да и на родине, она бы забежала утром в магазин и купила красивенький тортик, а здесь торты заказывали заранее, очень сильно заранее. В лучшем случае она найдёт проспиртованный рулет на растительных жирах, в худшем – дубовое печенье. Девушка застонала и встала. Торт делать долго и мучительно. Пиццу быстрее. И остаток вечера она провозилась с мукой, тестом, духовкой и упаковкой этой красоты, чтобы утром можно было донести.
