Утренняя заря августовского солнца едва заливала растопленным золотцем Приморское шоссе. Жужжа тысячью лошадиных сил, машина безудержно мчалась, неслась раскаленной пулей, лихо обгоняя редких заспанных водителей.
А потом засвистели тормоза. Спорткар резко замер в нескольких десятках метров от одинокого блюстителя дорожного порядка, которой, самодовольно размахивая жезлом и лениво перебирая ноги, направился к нарушителю. По трассе, шипя резиной, неслись, как в необузданном танце, машины. Все они, неодушевленные, слившиеся с мыслящим сознанием, обратившиеся в воплощение физической величины, неслись навстречу безымянной судьбе… Инспектор указательным пальцем постучал по стеклу с такой необъятной осторожностью, словно в страхе оставить хотя бы одну крохотную трещину. Дожидаясь пока высунется голова водителя, гаишник с потухшими мечтами в выцветших глазах вглядывался в морскую тихую гладь залива, что, покачиваясь на крохотных волнах, отсвечивала голубовато-зеленым…
– Объяснения нужны? Или сами догоните? – от собственной шутки он подавился и разразился громыхающим кашлем, а потом, утерев рот рукавом, с бессильным чувством власти сунул корочку водителю в нос.
Катаев молча вылез из машины. Манерно поправил воротник темно-серого пиджака. Поднимающееся к зениту солнце тусклыми бликами разбивалось о черные волосы, уложенные назад и слегка растрепавшиеся от скорости. Руки в мелких шрамах, острые черты лица, свойственные хищнику… Не более тридцати, а он уже числился в списке счастливчиков, сумевших за короткий срок выбиться в люди всеми правдами и неправдами, о которых теперь мечтает раз и навсегда позабыть, как о страшном сне.
– Пройдемте. Сюда, пожалуйста, – черно-белый жезл направился на хилый каркас служебного автомобиля.
Волнение от предстоящей возможности сорвать огромный куш окутало туманным облачком разум стража порядка. Его ноги подкашивались, и Катаев учтиво предложил инспектору по-дружески опереться о плечо, но тот, как током ударенный, категорически запротестовал. Чтобы преступник оказывал помощь самому блюстителю закона…
– На этот раз дольше почти на минуту.
– Врешь, – скрипнул зубами Катаев, через зеркало заднего вида жадно всматриваясь прищуренными глазами в серый бампер собственного автомобиля.
– Само собой, куда же мне считать, – обиженно плеснул руками тот.
И он с победоносным видом поднес телефон к носу нарушителю. На экране светился застывший секундомер.
– Ладно, чем обязан?
– Теряешь хватку, а? – с насмешкой победителя хмыкнул тот. Утренние лучи, пробивающиеся сквозь прозрачные стекла, чудесным сиянием кое-как пытались омолодить лицо, но ранняя старость – морщины и вмятины – чудодейственному омоложению все равно не поддавалась.
– А у нас век сейчас такой, тенденция, понимаешь ли, – поучительным голосом профессора затянул Катаев, – на кого не глянь, все теряют хватку, сдают обороты. Может, это предзнаменование свыше? Будто пик человеческой деятельности отыграл свое? Ладно, что мне тебя напрягать… Чем обязан-то? – грубо бросил тот, наготове держа руки в карманах брюк.
–Ну, раз сразу к делу… В общем-то… – закряхтел тот.
И нарушитель без слов вынул из кармана приготовленный не очень худой, но и не очень-то толстый сверток обтянутых канцелярской резинкой пятитысячных купюр.
– И чтоб без фокусов. Вот это, – он поводил деньгами перед носом гаишником, тот, как загипнотизированный, тянул сплющенный нос вслед за купюрами, – не просто так.
– Само собой разумеется. А когда следующий заезд?
– Без обещаний. Сейчас машину в сервис, а там осень с дождями, а потом и зима с гололедами…
– Слишком уж далеко заглядываешь, Саша, а будущее ведь ни одна гадалка достоверно не раскроет.
Катаев улыбнулся. В этой ухмылке, как в порывистом танце, соединялись безграничный интеллект с неисчерпаемой харизмой.
– Хороший стратег и вдаль ухитряется поглядывать.
Александр открыл дверь – более его ничто не держало в этой машине, все требования выполнены, нарушения улажены, формальности и договоренности соблюдены… Он вылез на шоссе. Под ногами граница леса с асфальтом, какой природа неустанно штурмует… Темно-зеленые верхушки елей, покачиваясь из стороны в сторону, тихо перешептываются между собой. Птичьи концерты давно не звенят, между делом подметил он. В воздухе хвоя и тина – ветер приносит ее гнилостный запах с грязного берега залива. С неба непрерывно сыплется золотце. Тепло…
– А я, знаешь, во что всегда верил? – облокотившись о крышу служебной машины, Катаев с интересом наклонился. – Кто договариваться умеет, тот и живет, – и инспектор многозначительно потряс свертком денег перед собственным лицом.
– Отличный девиз.
– А то!
Гаишник довольно кивнул и бросился пересчитывать на коленях каждую бумажку с блаженной радостью ребенка.
Машина плавно пристроилась рядом с седаном бизнес класса на парковке ресторана, разместившегося на самом берегу северного побережья Финского залива. Территорию заведения огораживал железный забор с фундаментом, выложенным камнем. Вход в обитель изысканных запахов и вкусов охраняли прикованные к огромным горшкам пышные туи насыщенного изумрудного цвета. Здание ресторана, сияя стеклами и металлической черепицей темно-зеленого цвета, выглядело настолько свежим, будто возвели его несколько недель назад.
