Русский, французский и китайский лингвисты решили написать имена друг друга каждый на своем языке.
– Моя фамилия Ге, – сказал француз китайцу.
– В китайском языке два иероглифа Ге, но, к сожалению, ни один из них не подходит для фамилии.
– Почему?
– Потому что один имеет значение «колесо», а другой передает звук, с которым лопается мочевой пузырь осла.
– А что плохого в колесе?
– Мужское имя не может быть круглым, все будут считать тебя педиком. Для твоего имени мы возьмем иероглиф Шэ, означающий «клавиатура», «корнеплод», «страница», а также прилагательное «бесснежный» и дополним его иероглифом Нгу, означающим мужской род. В конце я пишу иероглиф Мо – «девственный».
– Но… это, мягко говоря, не совсем так…
– Никто не будет считать тебя девственником, просто без иероглифа Мо иероглифы Ше-Нгу означают «сбривающий мамины усы».
– Хорошо, теперь я напишу твое имя.
Моя фамилия Го.
– Отлично, я начну твою фамилию с буквы G.
– Что означает буква G?
– У нас, европейцев, сами по себе буквы ни хрена не значат, но, чтобы проявить к тебе уважение, я поставлю перед G букву H – во французском она все равно не читается.
– Отлично! Дальше O?
– Нет, чтобы показать, что G произносится как Г, а не как Х, надо после G поставить букву U, а также H – чтобы показать, что U не читается сама по себе, а только показывает, как правильно читать G, и буквы EY, показывающие, что слово не длинное и скоро кончится.
– Hguhey… дальше O?
– Нет, О во французском произносится как А или Ё, в зависимости от стоящих по соседству букв, ударения и времени года. Твое чистое О записывается как AUGHT, но слово не может кончаться на T, поэтому я добавлю нечитаемое окончание NGER. Вуаля!
Русский лингвист поставил бокал на стол, взял бумажку и написал «Го» и «Ге».
– И все?
– Да.
Француз с китайцем почесали в затылке.
– Хорошо, как твоя фамилия, брат?
– Щекочихин-Крестовоздвиженский.
– А давайте просто бухать? – первым нашелся китаец.
Русский кивнул, и француз с облегчением поднял тост за шипящие дифтонги.
– Точно не будешь?
– Точно. Спасибо, мамочка.
Дверь холодильника открылась, и котлетку положили обратно в кастрюлю.
Еще теплая, перемазанная картофельным пюре, она встала у стенки, не зная куда себя деть. Другие котлеты оставили свои дела и уставились на нее.
Стало очень тихо.
Где-то далеко за пределами холодильника Маша открыла воду и стала мыть руки.
– Тебя что, не съели? – ужаснулся кто-то из задних рядов.
Перемазанная в картошке котлетка (ее звали Лиза) вместо ответа безвольно опустилась на дно кастрюли.
Коллектив заволновался, как ржаное поле.
– Невкусная… Она невкусная! Невкусная она! – понеслось над кастрюлей.
Кое-кто начал всхлипывать.
– Стыд-то какой, Господи! – большая котлета выступила вперед и строго посмотрела на Лизу. – Ты что, невкусная?!
Плечи у Лизы задрожали, и она горько заплакала.
– Нет! Я очень вкусная! – рыдала она, размазывая картошку по лицу. – Как вы можете так говорить? Я же из одного с вами теста!
– То-то и оно! – крупная котлета (а ее звали Наталья Павловна) давно недолюбливала Лизу, потому что считала выскочкой. Теперь, когда с Лизой случилось несчастье, Наталья Павловна испытывала злорадство, хотя и не хотела себе в этом признаться.
«Я пытаюсь быть объективной. В конце концов, теперь по ней будут судить обо всех нас!» – говорила она себе.
– Теперь по тебе будут судить обо всех нас, понимаешь!? – Наталья Павловна сделала еще шаг вперед. – Может, ты подгорела?!
– Подгорела!.. Подгорела! – залепетали котлеты, а Лиза, заливаясь слезами, только мотала головой.
– Как вам не стыдно? – это котлета Катя, известная своим прямым нравом и любовью к справедливости, протиснулась вперед. – Маша – ребенок, захотела – съела, не захотела – оставила! Что вы на Лизку насели? Подгорела! Да мы, если хотите знать, на противне рядом лежали, причем я ближе к краю, что, я тоже подгорела? Эх вы! А еще товарищи! Идите, займитесь-ка своими делами лучше!
– Нет, уж позвольте!
– Нет, не позволю!
Катя, хоть и ниже ростом, сердито наступала на Наталью Павловну, и большинство котлет было уже на ее стороне. Лиза плакала, считая себя непонятно в чем виноватой.
В это время дверь холодильника открылась, и продукты увидели Папу, который уже приготовил чистую хрустальную стопку. В коридоре виднелась корзина грибов. Папа достал бутылку водки, весело оглядел холодильник, выбирая, чем бы закусить, покосился на сухой лимон, заглянул в кастрюлю, обнаружил там котлеты и очень довольный прихватил двумя пальцами Лизу. Удерживая Лизу на весу, он скрутил пробку, плеснул себе водки, что-то покумекал и добавил еще немного, потом выдохнул, выпил, понюхал котлету и с удовольствием отправил ее в рот.