Когда Петя первый раз увидел тень, когда ему было восемь.
В тот сумрачный летний вечер он по привычке тихонько крался мимо спящей бабушки на второй этаж, в свою комнату, пахнущую теплом и наполненную атрибутами мальчишеской юности: модельками игрушечных самолетов, притащенными с прудов и лесов деревянными «автоматами» да «саблями» и сплошь разбросанными тут и там ворохами разноцветной одёжки, зачастую не самой чистой, в следах дневных приключений. Комната была для Пети гораздо большим, чем просто комнатой на втором этаже – для восьмилетнего мальчика она была оплотом, его личной крепостью внутри крепости бабушкиного дома.
Комната почти всегда пахла теплом и запахами с кухни, что было максимально расслабляющим в те вечера, когда вдоволь наигравшийся и уставший Петя полз наверх, чтобы уснуть без задних ног. Ощущая себя в полной безопасности и комфорте.
Тот летний вечер не был исключением – весь день Петя и деревенские мальчишки строили на местной речке плот, по которому и планировали сплавиться на следующее утро. Усталость от проделанной работы смешалась в мальчике с радостным ощущением предстоящих приключений.
Петя тогда уже почти добрался до середины лестницы, полностью погруженный в свои мысли, как вдруг он отчетливо услышал в тишине спящего дома тоненький, и от того более жуткий звук.
В окно на входной двери кто-то поскрёбся.
Воздух вокруг Пети в секунду стал тяжелым и вязким, как цемент, и мальчик замер у ступенек, не в силах пошевелиться. Резво дернулось в грудной клетке сердце, пропуская удар, а ноги налились свинцом.
Мальчик стиснул вспотевшие ладони в кулаки. Он никогда не считал себя трусом, а потому пробежавший по спине холодок принял за минутную слабость, и твердо решил подняться к себе, не оборачиваясь на испугавший его звук. И лишь на самом верху лестницы, всего на долю секунды, любопытство взяло вверх над смелостью. Последняя тут же разбилась, как тонкий ноябрьский лед.
За кухонным окном стоял темный силуэт, больше напоминающий человеческую тень, нежели самого человека. Недвижимая, зловещая, почти растворенная в полумраке, тень будто смотрела на мальчика. Видела его.
За секунду до того, как ошалелый и похолодевший от ужаса Петя рванул в свою спальню, темный силуэт за окном едва заметно качнулся и в ушах мальчика снова эхом отразился тихий звук. Тень скреблась во входную дверь.
На следующее утро, залитое солнцем и запахом домашней еды, всё произошедшее казалось Петей лишь иллюзией, игрой восприимчивого к темноте и ужасам разума. Липкий ужас, поразивший его прошлым вечером и не позволивший уснуть до самого рассвета, потихоньку растворялся в утренних разговорах и солнечном тепле. Весь день Петя провел на речке, купаясь и прыгая с построенного плота, и потому к вечеру он и вовсе забыл о зловещей тени позади кухонного окна. Затем полетели один за другим летние деньки, домашняя суматоха, дела и игры с соседскими мальчишками. Наполненные событиями дни вытесняли все дальше зловещее видение из памяти Пети. И вот прошло немногим больше двух недель с того вечера, и мальчик совсем позабыл жуткую картину, увиденную тогда в сумерках.
Но в один из вечеров тень вновь вернулась на свое место – позади чуть треснувшего окна рядом с входной дверью на кухню.
Мальчик приметил её совсем случайно, когда по обыкновению шел из гостиной, неся в руках ароматные, недавно приготовленные пирожки. Возможно, Петя и вовсе бы не заметил молчаливую тень, если бы не зловещий тихий звук, с которым тень поскреблась в окно. Петя обернулся, как ошпаренный.
Высокий, с искаженными и вытянутыми пропорциями силуэт стоял практически напротив него. Не было видно ни черт лица, ни одежды – только смазанные, туманные очертания. В абсолютной тишине дома тень лишь качнулась, будто пошла рябью, и снова жалобно царапнула оконную раму.
Несколько беззаботных дней, сулящих безопасность, задребезжали и оглушающе лопнули в тот же миг, как воздушный шар.
С тех пор каждый вечер, как багровое солнце медленно заходило за горизонт и мрак неспешным потоком растекался по двору бабушкиного дома, высокая жуткая тень неизменно появлялась по ту сторону окна. Стояла и смотрела на Петю провалами туманных зияющих глазниц.
И как бы ни пытался мальчик предостеречь появление жуткой фигуры – запирал отныне на щеколды входную дверь и все окна, занавешивал то-самое-окно – ничто не помогало против зловещего существа. Жуткий, сотканный из тьмы, призрак неизменно появлялся каждый вечер у окна. И каждый вечер, не в силах совладать с собственным ужасом, мальчик пулей взлетал в комнату, укутывался в ворох одеял и украдкой, с затаившимся внутри комом страха, смотрел на белую, как кость, луну в небе и отсчитывал дни.
