Яркие вспышки интерактивного бигборда раздражали резкой сменой лозунгов, но Даша скосила взгляд за окно, лишь когда таблоид мигнул в третий раз.
«…с заботой о вашем будущем»
– С заботой, – прошептала она и, сжавшись, вцепилась в корешок книги. По спине прокатился тревожный озноб, будто перед неизбежным ударом. Даша сделала несколько маленьких, боязливых вдохов и стала рассматривать предметы на столе. Проверенный способ побороть приступ паники – оглядеться и понять, что ничто не угрожает. Тогда получится разжать зубастые створки капкана в груди и заполнить легкие воздухом. Ржавый капкан, в котором она бьется и никак не может выбраться – так Даша представляла эти приступы животного страха, лишающие воли и веры.
«Надежда есть», – беззвучно прошептала она, решив, что раз в капкане она бьется, а не лежит обессиленная в ожидании смерти, то у нее еще есть шанс стать счастливой. Или хотя бы почувствовать себя в безопасности.
На столе, маня прозрачным парком, остывал чай. Отложив книгу и обхватив кружку ладонями, Даша почувствовала, как согрелись ледяные пальцы. Она улыбнулась, представив, как ее истерзанное тело напитывается ароматным лавандовым паром и уютно вжалась в мягкий диванчик.
Кафе только открылось и постепенно наполнялось гулом человеческих голосов. Официантки хлопотали у раздачи, отгружая первым посетителям яичницу, бекон, сырники или омлет – обычный набор для завтрака. От барной стойки доносились разгоняющие сонливость ароматы кофе.
Даша поежилась, прогоняя из сознания последние тревожные всплески, и, сняв кроссовки, удобно устроилась на диванчике, поджав ноги. Взяла книгу и принялась перебирать страницы в поисках места, где закончила читать, в который раз обещая себе впредь использовать закладку.
Время тянулось медленно. Утренняя мелодика провинциального кафе убаюкивала звоном приборов и негромкими разговорами. Включили радио. Легкий иструментал дополнил умиротворяющую картину, и Даша полностью расслабилась.
Она набросила на голову широкий капюшон темно-зеленой пайты, отгородившись от единственного раздражителя – большого рекламного бигборда, отвлекающего резкими вспышками. Можно было пересесть за другой столик, но ей нравилось это место в углу у резной деревянной ширмы с нишами, заставленными зеленью в небольших кадках.
« – ваша уверенность в завтрашнем дне», – успел сообщить ей сверкающий таблоид, прежде чем она глубже надвинула капюшон и окончательно погрузилась в книгу.
***
– Можно к вам?
Даша не сразу оторвалась от трогательной сцены, а когда подняла глаза, симпатичный брюнет в зеленой рубашке уже присел напротив. Даша медленно перевела глаза на его тарелку с ароматным борщом, насыщенного рубинового цвета.
«Сколько я уже здесь сижу» – подумала она, решив, что борщ больше подходит для обеда, а, ведь только недавно было утро. Парень улыбнулся.
– Ночь была бурной, захотелось горяченького, – объяснил он свой необычный завтрак, проглотил ложку супа и зашипел, хватая воздух губами. – Черт, кипяток!
Даша молча наблюдала, как он дует на борщ и помешивает его, то и дело, набирая полную ложку и сливая рубиновую наваристую жидкость обратно в тарелку. Она напряглась и, наконец, выдавила из себя, не отводя взгляда от заворожившего ее варева.
– Здесь много свободных столиков.
Парень отвлекся от тарелки и жалобно посмотрел ей в глаза.
– Пожалуйста, не гоните меня. Так не люблю есть в одиночестве, – он огляделся. – А с вами гораздо интереснее, чем вон с тем стариком…
– С чего вы взяли? – бросила она недружелюбно и опустила взгляд.
– Нууу, – протянул он. – Вы читаете хорошие книги.
«Американская трагедия» Теодора Драйзера>1 лежала чуть поодаль остывшей кружки чая. Видимо, Даша машинально отложила книгу, когда появился незваный собеседник. Она снова взяла книгу в руки, чтобы перестать терзать кутикулу на ногтях в длинных рукавах пайты. Темно-красные, тяжелые капли борща, стекающие с ложки, нервировали ее.
– Помню, читал его в университете, потом еще фильм смотрел, но книга, однозначно, лучше.
Даша ничего не ответила и уткнулась в первую попавшуюся страницу: «Когда стремления двух людей столь противоположны и когда к тому же оба не способны выпутаться из создавшегося затруднительного положения, это может привести лишь еще к большим трудностям…»
– И поделом ему, – снова подал голос парень, смачно прихлебывая остывающий борщ. – Соблазнил, обманул, затащил на озеро, утопил…
– Послушайте, идите отсюда! – Даша захлопнула книгу и злобно уставилась на него. Парень слегка вздрогнул от ее неожиданного выпада, и, не донеся ложку до рта, растеряно опустил ее в тарелку.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Он с надеждой, она с пренебрежением. Потом он вздохнул, подергал воротничок, словно тот сдавливал ему горло и полностью расстегнул рубашку, под которой оказалась ослепительно-белая футболка.
– Жарко, борщ слишком горячий, – улыбнулся смущенно. – Вы… Извините… Меня Кирилл зовут. Я, конечно, слишком нагло подсел к вам, просто подумал, что одинокой красивой девушке приятно будет поболтать… В смысле, мне самому было бы приятно…
Даша молчала, впившись в него взглядом, искренне желая, чтобы он ушел, и понимая, что у нее нет сил ни устроить скандал и выгнать его, ни пересесть за другой столик или вовсе покинуть кафе. Брошенная в сердцах хамская фраза буквально опустошила ее, лишила энергии. Кирилл нарушил тяготившее молчание сбивчивыми извинениями, потом снова промямлил что-то о том, как он не любит есть в одиночестве, и, окончательно сраженный ответной тишиной, взял тарелку и поднялся.
