В доме темно и тихо. Я уверена: все спят. Все, кроме меня и еще одного человека.
Брайана Эллингтона.
Он еще долго не ляжет спать – и в этом я тоже уверена. За минувшую неделю я успела выучить его распорядок целиком, от поздних подъемов до ночных бодрствований. И не только распорядок. Его самого. Безошибочно узнаю даже его шаги.
Я выскальзываю из своей комнаты и осторожно крадусь по коридору, ступая мягко, чтобы не скрипнул пол. Но сердце бьется так предательски громко, что мне кажется: этот стук кто-нибудь услышит.
Останавливаюсь возле нужной двери, вижу под ней тусклую полоску света.
Сердце стучит еще громче.
Не спит, как я и думала. Мне хочется развернуться и убежать, и я знаю, это было бы правильно. То, что я задумала, совсем не похоже на меня. Да это вообще ни на что не похоже! Ни одна порядочная девушка так не поступила бы.
И я бы не поступила.
Разрываюсь между двумя противоположными желаниями: войти наконец в эту дверь или просто проделать путь в обратном направлении, все так же таясь и замирая от любого шороха, скрыться в своей комнате, где мне сейчас и положено находиться.
Да вот только… Утром он уедет отсюда, навсегда. Его самолет оставит в небе белую линию, перечеркнет все, что могло бы между нами случиться. И другой возможности не будет.
Пальцы дрожат от волнения, и мне приходится сделать глубокий вдох и выдох, чтобы унять противную дрожь. Несколько долгих мгновений я стою в нерешительности, а затем берусь за ручку двери.
Нажимаю. Открываю.
Шаг внутрь – как прыжок в бездну с обрыва.
Все, теперь уже поздно бежать.
Брайан Эллингтон сидит за столом, перед ним раскрыт ноутбук. Отсветы с экрана скользят по его лицу, он сосредоточенно хмурится. Он работает, он вообще много работает. Конечно, в то время, когда не отдыхает в ночных клубах и не зависает на афтепати с моделями…
Но об этом лучше не думать, тем более, сейчас.
– Кэролайн?
Он вскидывает удивленный взгляд, и у меня перехватывает дыхание.
Его глаза синие, пронзительные, а взгляд пробирает насквозь, заставляя все внутри мелко дрожать. Я робею под этим взглядом, на мгновение забывая, зачем сюда пришла, словно растворяюсь в этой густой синеве, теряя саму себя…
Тону, как в бездонном море. И не желаю быть спасенной.
– Что ты здесь делаешь? – удивленно спрашивает он.
А я угадываю невысказанное продолжение: что ты здесь делаешь в таком виде? На мне кружевное белье и чуть распахнутый пеньюар. Это неприлично, чудовищно неприлично.
Брайан смотрит на меня, и я чувствую его взгляд кожей. Он словно обжигает. Физически. По-настоящему.
Слова застревают в горле, не желая вырываться наружу, но все-таки говорю:
– Пришла к тебе. Хочу, чтобы ты был моим первым.
И выдыхаю. Почти с отчаянием, но уже спокойнее. Главное сделано: я смогла произнести это вслух.
Брайан поднимается из-за стола, и мое сердце начинает колотиться еще быстрее, хотя, казалось бы, быстрее уже невозможно. Его руки ложатся мне на плечи, по спине тут же прокатывается жаркая волна дрожи. Я прикрываю глаза. Здесь, под опущенными ресницами, напряженное ожидание. Отчаянная надежда.
Но он говорит тихо и хрипло:
– Кэролайн, глупая девочка. Ты не понимаешь, о чем просишь.
Я открываю глаза. Его лицо совсем близко. Его глаза. Темно-синяя бездна, в которой хочется утонуть. И я тону. Из этого моря мне не выплыть никогда.
– Тебе нельзя здесь находиться, – говорит он, а я изо всех сил пытаюсь уловить смысл слов.
И не могу, будто Брайан вдруг заговорил по-китайски. Я только жадно вглядываюсь в его лицо, пытаясь разгадать такую простую и сложную одновременно загадку: я вообще ему нравлюсь? Или он и правда смотрит на меня, как на глупую девчонку, досадную помеху, которая не дает ему работать этой ночью?
Его синие глаза потемнели, стали почти черными; взгляд скользит по моему лицу, задерживаясь на губах, словно спотыкаясь о них, возвращается к ним раз за разом.
Я замираю, не в силах шелохнуться.
Кажется, я даже слышу, как взволнованно бьется сердце Брайана. В унисон с моим. Вижу, как вздымается его грудь.
Может быть, все-таки нравлюсь?
Я привстаю на цыпочки и тянусь губами к губам. Ловлю его дыхание, сходя с ума от собственной смелости. Голова кружится…
Неужели это случится?
Неужели сейчас?
За две недели до этого.
Море было великолепным. И тёплым. Я моментально влюбилась в мягкие волны на которых можно раскачиваться, почти не двигаясь – соленая вода сама вытолкнет тебя.
В наших краях о таком можно только мечтать! Речка, в которой мы обычно купались, была жутко холодной. Ухнешь в неё с обрыва – и кожу словно обжигает. И надо плыть, плыть, двигаться – иначе замёрзнешь. Впрочем, сейчас эта холодная неприветливая речка скована льдом, поплавать можно разве что в наметенных на нее сугробах. У нас зима, а здесь, на райских островах – жаркое лето.
Ещё полгода назад я и подумать не могла, что окажусь в месте вроде этого. Я училась в колледже, на который едва-едва хватало денег, подрабатывала по вечерам в местном кафе, чтобы матери не приходилось тащить всю эту чудовищную нагрузку на себе.
А потом случилось чудо. Никак иначе я не могу назвать то, что у мультимиллиардера Кристофера Эллингтона сломалась машина именно в нашем захолустье, неподалёку от единственного в городке отеля, где моя мама работала администратором. Он зашел узнать, где искать автомастерскую, увидел мамины прекрасные глаза – и пропал.
