Дело на даче было.
Севка утром пришёл и говорит:
– Что-то скучно.
А я ему:
– Ничего! Сейчас будем веселиться.
Севка отвечает:
– Это хорошо! А как?
Я:
– Будем театр делать!
А он:
– Здорово! А из чего?
– Не из чего, – говорю. – А просто так. Будем артистами и билеты продадим.
– А где же театр? – не понял Севка.
– Тут. У нас, – я огляделась. – Вон! Возле бочки. Неси сюда скорее стулья. Будем зрительный зал организовывать.
«Организовывать» – так часто папа говорит. Это почти как «делать», только лучше. Сразу понятно становится, что дело серьёзное, а не ерунда какая-то. Ерунду можно и просто делать.
Севка оживился, стал все уличные стулья к бочке стаскивать и в ряды составлять.
Маша, сестрёнка моя младшая, увидела это из песочницы, совочки побросала и к нам подбежала. Смотрит. Ждёт. Я думаю:
– Помочь хочет! Будем брать в команду!
И даю ей задание:
– А ты, – говорю, – Маш, первый ряд для малышей организовывай. Неси сюда все маленькие табуреточки, стульчики, и свой горшок-стульчик. Мы его крышкой накроем, – будет хорошо.
Маша обрадовалась, подбежала к табуреточке, сделанной из двух пенёчков и досочки, и тащит её к зрительному залу.
Получается у неё не очень. Еле-еле тащит, кряхтит. Тут мама, которая на всё это издалека поглядывала, всё-таки вмешалась:
– Маш! – говорит, – ты лучше горшок неси. Он лёгкий. А тяжёлые табуреточки пусть несёт ваш самый главный командир.
– Это кто это командир? – насторожилась я.
– А это тот, кто много командует и сам ничего не делает, – отвечает мама.
– Понятно! – сразу подумала я. – Всё от того, что когда я хожу во всякие свои театральные кружки, мама с Машей всегда меня на улице ждут. И не знают, что самому главному руководителю театра не положено зрительный зал делать!
Но табуреточку всё-таки принесла. Правда тяжёлая оказалась.
Ещё мы принесли маленький деревянный стульчик и табуретку, на которую мы с Машей встаём, чтобы руки мыть.
Расставили мы всё, что нашли. Встали перед зрительным залом и смотрим. Три ряда получилось.
– Хорошо! – довольно говорит Севка.
– Мало, – решительно заявляю я. – Вон лавка ещё.
И показываю на два пня и доску на них. Это наш дедушка такую лавочку выдумал. Красота!
Ну мы и лавочку перенесли. Сначала доску, а потом каждый взял по пенёчку и покатил.
Машуня со мной мой пень катила. Сбоку подталкивала и громко кряхтела. Прикатили мы их, и всё обратно собрали. Сначала пеньки, а потом – досочку.
Получился четвёртый ряд. Смотрю я на это и говорю.
– Ну вот! Теперь по бокам ещё надо два стула. Или три. Севка! Беги к себе за стульями.
– А, может, хватит?! – с сомнением говорит Севка.
– Ты что, чем больше мест, тем больше билетов продадим! Тебе что, деньги не нужны что ли!? – возмущаюсь я.
Севка подумал немного и побежал. Видимо, деньги ему были нужны.
А мы тоже чуть-чуть подумали, и за ним побежали. За компанию. Точнее – сначала побежала я, а потом и Машка за мной увязалась.
Прибегаем, а там Севка бабушке про театр растолковывает. Бабушка выслушала и говорит.
– Если для дела, то берите.
И дала нам целых три стула!
И конфет ещё – зрителей угощать.
Мы подсчитывали места и уже собирались репетировать, а тут пришёл дедушка и заявляет:
– Так-так! Это что тут у вас?!
Мы ему хором:
– Театр!
А он нам:
– А где это, я извиняюсь, в вашем театре проход?!
Я поясняю терпеливо, дедушка ведь в театре тоже не очень-то разбирается, как и мама:
– Вот есть там, где стол. И есть – где сцена!
А Машка подбежала к малышовому ряду и говорит:
– Туть! Аиши! – «тут малыши» значится.
– Горшки это дело, конечно, хорошее, – согласился с Машей дедушка, не расслышав толком, чего это она ему там рассказывает, – но с проходами так дело не пойдёт! Нам ещё в дом надо ходить и к калитке. Да и зрители ваши, подозреваю, в калитку зайти захотят. Займитесь-ка вы проходами!
Да-а-а! О зрителях мы как-то не подумали!
Пришлось репетицию ещё немного отложить и сдвигать боковые стулья в первый и второй ряд.
– Вот! Совсем другое дело! – одобрил дедушка новую форму нашего зрительного зала.
– Что ставить будете?! – вдруг поинтересовался он.
– Куда ставить?! – настороженно спрашиваю я, а сама думаю «опять что-то переставлять надо! Так не порепетируем!»
А деда мне, улыбаясь:
– Какой нынче спектакль в театре намечается?
– А-а-а-а-а-а! – облегчённо вздохнула я.
– Акой?! Такль?! – озабоченно потянула меня за платье Машка.
– Э-э-э… – замешкалась было я. Сказать по правде, я пока ещё об этом не думала. А потом вспомнила наш весенний отчётный фестиваль в нашей школе мюзикла. Там, на фестивале этом, мюзикл был про Мэри Поппинс. Это было что-то!
– Про Леди Мэри, конечно! – ни на секунду больше не задумываясь, сообщила я.
– По эди мэи! – обрадовалась Машка.
А Севка всё стоял рядом с открытым ртом и ничего не говорил. По нему было сразу понятно – в театре он «ни бум-бум».
– Ничего! Научим! – успокоила я сама себя. Мама всегда говорит, что надо уметь мыслить позитивно в любой ситуации. Вот я и мыслила.
– Всё! Давайте уже репетировать! – заволновалась я. – Если так долго готовиться будем, представление устроить не успеем! Ночь наступит!
