— Уа-уа-уа... — заливается громким плачем мой новорожденный малыш, а у меня слезы рекой от счастья.
Акушерка, смахивая пот со лба, кладёт мне на грудь мое долгожданное чудо, торжественно объявляя:
— Поздравляем! У вас мальчик! Какой красавец... Богатырь.
Принимаю счастливые поздравления от медперсонала, не в силах поверить, что двенадцать часов ада наконец закончились.
Роды были долгими и нелегкими из-за моей миниатюрной конституции тела. Врачи уже хотели делать кесарево, но в последний момент у меня получилось!
Сегодня на свет родился мой сыночек. Кирилл...
Посмотрела на него, мягко улыбнулась, поцеловав сына в лобик, уютно устроившегося на тёплой маминой груди.
Малыш затих, зевнул и неожиданно приоткрыл глаза. Я оцепенела, потому что увидела в крохе точную копию его отца.
Горечь воспоминаний утянула меня в болезненное прошлое, вызывая на глазах новую порцию слёз.
— Что пишем в графе отец? — спрашивает акушерка, держа в руках родовой журнал.
— Ничего, — качаю головой. — Просто прочерк.
— Ясно, — с ноткой грусти кивает и отходит от кушетки, устремляясь по своим делам.
— Эй, Одинцова, а это не ваш папаша под нашими окнами бродит? — услышала звонкий голос медсестры и тут же напряглась, сильней прижав Кирюшу к груди.
— А-ну покажи! Где? — подхватила её напарница.
— Вон, — кивает, усмехнувшись. — Бизнесмен какой-то важный, на чёрном Мерсе подкатил...
— О! Красавчик! А это его машина? Миллиардер, что ли?
— Погодите, девочки, лицо у него такое знакомое, не его случайно недавно по новостям показывали?
— Правда? Что тогда такой солидный тип забыл в нашем захолустье?
— А как выглядит? — тихо спросила я и сжала пальцы в кулак.
— Как модель журнала Форбс. Высокий, широкоплечий шатен. Черты лица красивые, немного жестковатые. Костюм из бутика, сто процентов. По гарнитуре без умолку болтает, да всё на окна роддома поглядывает. Он уже здесь часа три торчит...
— Может передать что-то?
Сглатываю горечь во рту, со злостью отвечая:
— Скажите ему, чтобы проваливал к черту!
— Девочки, ну что такое?! Вы работать будете? Опять сплетни с каждого угла собираете! — в родзал вошла заведующая, балаболок как ветром сдуло.
— Как самочувствие, Одинцова? — смотрит на меня внимательно, и с заботой поправляет одеяло.
— Уже получше... — слабо шепчу.
— Через два часа переведём в палату. Новорожденного нужно пробовать прикладывать к груди, чтобы начало вырабатываться молоко.
— Хорошо.
— И да, о тебе спрашивали.
Перед глазами вспышка тёмных пятен.
— Исаев Игнат Игоревич. Сказал, что он — отец ребёнка, требовал, чтобы впустили.
— Не пускайте! — отчаянно вскрикнула я.
— Он оплатил ВИП-палату, требовал пригласить к тебе самых лучших врачей.
— Пусть катится к чёрту, — всхлипнула, сморгнув слезу. — Не пускайте его или я напишу жалобу на ваше отделение!
Врач хмыкнула, развернулась и засеменила прочь.
Прикрыла глаза, громко выдохнула, окунувшись в болезненное прошлое… Когда-то я была нищей студенткой, а он солидным мужчиной, на старте своей карьеры. Я проходила практику в его фирме и между нами внезапно вспыхнули искры.
Такой мужественный, взрослый серьёзный. Он с первой секунды покорил моё сердце и стал моим первым. Во всём...
Первой любовью.
Первым мужчиной.
Моим мужем.
Но жизнь — бессердечная и коварная. В один роковой миг сильно ранила меня, и моя счастливая сказка канула в дремучую бездну.
Я мечтала уехать на край света! Уйти в монастырь. Пока, в день развода, не обнаружила на тесте две полоски...
Конечно, я ничего не сказала Исаеву! Вышла из здания суда с высоко поднятой головой и приняла решение растить кроху одна.
Наконец, нас с Кирюшей перевели в палату. Я сначала подумала, это какая-то ошибка! Не палата, а номер в пятизвездочном отеле. Я хотела отказаться от любых подачек Игната, но спохватилась слишком поздно. Нас уже оформили и закрепили другой персонал — выше уровнем. Ладно, в конце концов это всё для здоровья ребёнка…
Кирюша начал плакать, я не спала всю ночь, пыталась его успокоить, прикладывала к груди — не выходит. Зашла детская медсестра, я почти разрыдалась от бессилия и усталости, бросившись к ней.
— Помогите нам! Он постоянно плачет.
Женщина осмотрела сына и вынесла вердикт:
— Всё хорошо, наш Кирюша хочет кушать! Молока ещё нет?
Я сжала ладонями грудь, она болезненно заныла, но из сосков выделилось всего лишь несколько мутно-прозрачных капелек.
— Молозиво. Скоро и молоко прибудет. Пока придётся покормить кроху смесью.
Медсестра взяла у меня ребёнка, приложила к губкам специальный шприц. Малыш затих и начал жадно смоктать.
— Молодец, сладкий, молодец...
Вернула мне сыночка, со словами:
— Поносите в вертикальном положении немного. Может срыгнуть.
— Спасибо вам больше.
Кирилл в коем-то веке успокоился, я, соответственно, тоже. Прогуливаясь по палате, остановилась у приоткрытого окна и увидела его... Игнат стоял на парковке, прямо напротив нашей палаты, прислонившись задом к капоту дорогой иномарки, что-то печатал на телефоне.
Внезапно поднял голову и посмотрел на меня...
— Лида, — бросив телефон, начал приближаться. — Покажи мне моего сына!
Крепче прижала маленький сверточек к груди, спрятав личико младенца.
