От автора
Я давно хотел написать книгу. С пятого класса. Но все как-то времени не было. Да и самой темы. Казалось, уже обо всем написано. Но вот однажды со мной произошел странный случай, который и заставил найти время, чтобы о нем поведать.
Дело было так. Я стоял в очереди в наше родное домоуправление. Надо было решить какой-то вопрос. Передо мной две женщины: одна постарше, лет семидесяти. Другая лет на десять моложе. Тоже ждут своего часа. А что обычно делают люди в очередях? Естественно, заводят разговор. Та, что постарше, его и завела:
– Ой, так переживаю! Дочка сегодня полетела в Египет! Места себе не нахожу.
– А что вы волнуетесь? – стала успокаивать та, что моложе. – Египет вам не Афганистан! Что там произойдет?
– Ну, она же самолетом летит! – эмоционально возразила та, что старше.
– И что? Самолет – самый надежный транспорт, между прочим!
– Это, конечно, так! – согласилась женщина и вдруг добавила фразу, от которой я почему-то вздрогнул:– А как же двенадцать напрасных смертей?
Собеседнице, как я понял, тоже стало не по себе, и она тихо спросила:
– А что это означает?
– Как! Вы не слышали эту фразу? Мне ее еще моя бабка твердила! Она означает случайную, нелепую смерть. Захотел человек купаться, зашел в воду и утонул. Захотел посидеть дома при свечах, зажег их, уснул и сгорел.
– А почему двенадцать-то? – вмешался в разговор я.
Женщина посмотрела в мою сторону, развела руками и произнесла:
– А вот этого я и не знаю.
Вернувшись домой, я тут же полез в интернет, в надежде узнать, что же означает фраза «двенадцать напрасных смертей». Но никакой информации найти не удалось. Тогда я стал звонить родным, друзьям. Но и они никогда странную фразу не слышали.
И тогда я понял, что тема для книги найдена.
ДВЕНАДЦАТЬ НАПРАСНЫХ СМЕРТЕЙ
Вместо предисловия
В нескольких километрах от Риги, в ухоженном цветущем поселке Балтэзерс, госпожа Гертруда, милая добрая старушка, завтракала на свежем воздухе во дворе своего дома, в резной беседке. Ей так нравилась свобода, что даже обычный завтрак она не хотела замыкать в четырех стенах добротного жилища.
Соседи, проходя вдоль аккуратного невысокого забора, улыбались старушке, желали приятного аппетита и любовались огромными красивыми клумбами, усаженными яркими, разноцветными тюльпанами и анютиными глазками. Гертруда величественно соседей благодарила, справлялась об их здоровье и задавала один и тот же вопрос: «Вы не слышали, дождя не обещали?»
Гертруда не любила латышский дождь. Он загонял её в помещение, и женщина почему-то сразу начинала думать о том, что жизнь пролетела. И каждая капля, стучащая в окно ее комнаты, напоминала о далеком прошлом, которое осталось неизвестно где и никак не хотело возвращаться. Гертруда молила Бога, чтобы время, пролетающее так быстро, хоть немного сбавило скорость. Но Бог, видимо, чаще реагирует на мольбы молодых. И просьба одинокой старушки так и оставалась всего лишь выброшенными в пространство словами.
Жители поселка Балтэзерс, к счастью, давали благоприятный прогноз: ясная погода, без осадков. Гертруда радовалась как ребенок и продолжала завтракать. Сегодня ее верная домработница Зоя потчевала хозяйку яичницей с беконом, домашним печеньем пипаркукас и кофе с молоком. Старушка, мастерски орудуя ножом и вилкой, завтракала не спеша, ругая Зою за то, что еда, как всегда, была и не соленая, и не перчёная. Периодически старушка откладывал приборы в сторону, и разворачивала свежую газету «Diena». Она традиционно начинала утро с чтения прессы, потому что всегда хотела, как и большинство граждан в ее почтенном возрасте, быть в курсе всех новостей – от крупных политических, государственных до мелких сплетен их городка. И для этого выписывала всевозможные издания, не жалея ни денег, ни своего зрения.
С латами1 у нее проблем не было. Покойный муж, занимавший когда-то высокий партийный пост, оставил ей значительные сбережения, и Гертруда могла позволить себе многое. К тому же Бог не дал женщине детей, и ей не о ком было думать и заботиться. Кроме самой себя. А что касается зрения и других жизненно важных функций, в свои восемьдесят пять хозяйка большого дома была настолько крепка физически, что могла проплыть пару километров и столько же пробежать. По крайней мере, ей так казалось или хотелось думать.
Новости в «Diena» были неинтересными: богатые латыши, как всегда, распинались о прелестях Евросоюза, бедные жаловались на несправедливость законов, русские возмущались притеснениями, фермеры беспокоились за урожай, женщины делились диетами, спортсмены извинялись за поражения, а студенты возмущались размером стипендий. И хотя новости повторялись изо дня в день, Гертруда все равно продолжала их читать, ухмыляясь, сердясь или улыбаясь.
Зоя, женщина бесцеремонная и невоспитанная, всегда возникала не вовремя. Только Гертруда добралась до последней, самой интересной, по ее мнению, страницы, где рассказывалось, кто родился, женился, отпраздновал юбилей или умер, как домработница с громким шумом приступила к уборке. Мурлыча под нос какую-то русско-баварскую мелодию, она лихо смела со стола крошки от печенья пипаркукас и собрала на поднос тарелки, столовые приборы, салфетки и корзиночку с остатками хлеба. А в завершение уборки попыталась забрать у старушки фарфоровую чашку с недопитым кофе. Гертруда такого хамства не вынесла:
