Джиму, с любовью
– Куда ты собралась?
– На улицу. Хорошо?
– Нет, пока ты не уберешься на столе, и еще много чего нужно сделать.
– Я не твоя чертова рабыня.
– Не говори со мной таким тоном и прекрати все время спорить. Тарелки вот надо помыть…
– Жди больше!
Обычно мягкие карие глаза Хейди Монро гневно сверкнули, несмотря на усталость, а ее бледно-розовые щеки, обрамленные растрепанными вьющимися локонами темных волос, вспыхнули.
– Софи, на сегодня с меня уже достаточно твоих выходок. – Она вздохнула. – Я совершенно разбита, у меня болит голова, и Арчи может проснуться в любую минуту…
– Ну и что? Ты сама решила родить ребенка, вот и ухаживай за ним.
– Конечно, я буду ухаживать за ним, но без твоей помощи мне не обойтись. Скоро вечер, а у меня дел невпроворот…
– Ради бога, сегодня же воскресенье! Нормальные люди по воскресеньям отдыхают, но только не ты. И я тоже не отдыхаю, а все благодаря тебе и этому проклятому дому. Не я же взвалила на себя столько работы, поэтому не понимаю, почему я тоже должна вкалывать…
– Большинство девушек твоего возраста совсем не прочь зарабатывать на карманные расходы. Разве тебе не повезло? А ты только вечно огрызаешься!
– Господи, мне же четырнадцать лет! Мне хочется нормально жить…
– Судя по всему, ты живешь более чем нормально, и ты понимаешь, что я имею в виду. Разве ты не знаешь, что о тебе говорят люди?
– Мне наплевать, что они говорят. Эта кучка жалких неудачников.
– Не думаю, что это так, Софи. И если твой отец когда-нибудь узнает…
– Заткнись! Просто заткнись. – Миловидное, но искаженное яростью лицо Софи казалось ярко-красным пятном в ореоле светлых мелированных волос с фиолетовыми прядями; ее лавандово-голубые глаза потемнели от гнева и смятения. Ничего, ничего в ее жизни не получалось правильно, и это было просто несправедливо.
– Перестань кричать, а то разбудишь Арчи.
– Это ты кричишь, и мне наплевать, если он проснется. Я хочу прогуляться.
– Нет, ты не…
– Ради всего святого, я работала весь день и заслужила небольшой отдых.
– Вот разберешься на столе и наведешь порядок в углу спальни, тогда и пойдешь.
– Я сейчас пойду!
– Софи, вернись.
– Я же сказала, что ухожу прямо сейчас.
Они стояли, глядя друг на друга; месяцы ожесточения и взаимного непонимания тикали между ними, словно бомба с часовым механизмом. Они как будто перестали узнавать друг друга и бросали вызов чудовищам, поселившимся в каждой из них: нанести первый удар или отступить?
Губы Софи дрожали, когда она сверлила взглядом Хейди.
– Ты не можешь заставить меня делать то, чего я не хочу, – сердито выдохнула она.
– Хочешь, чтобы я рассказала твоему отцу, как ты разговариваешь со мной?
– Рассказывай что хочешь, ему все равно дела нет.
– Ты же знаешь, что это неправда.
– О господи! – раздраженно выпалила Софи, когда годовалый Арчи начал кричать. – Я сию же минуту убираюсь отсюда.
Но когда она распахнула дверь кухни, то едва не столкнулась со своим отцом.
– Что здесь происходит? – грозно спросил Гэвин Монро. – Я услышал вас издалека…
– Это не я, а она! – выкрикнула Софи. – Она снова придирается ко мне. Пилит, пилит и пилит… – Она развернулась к Хейди, словно провоцируя ее. – Почему бы тебе не пойти и не заткнуть рот этому тупому младенцу?
– Софи! – рявкнул отец, ошеломленный и рассерженный одновременно.
Но дочь не слушала его; она уже убегала по коридору.
– Если ты сейчас уйдешь, то можешь не возвращаться, – крикнула Хейди ей вслед.
– Спасибо, я поняла, что ты хочешь, чтобы я покончила с собой! – в ответ крикнула Софи. Ворвавшись в свою спальню, она захлопнула дверь с такой силой, что со стены упал плакат.
Она ненавидела их! На самом деле ненавидела, и теперь пусть помучаются, если она и впрямь уйдет из дома или, еще лучше, покончит с собой. Да-да, она вполне могла это сделать, – по крайней мере, тогда она наконец вырвется отсюда, и ей больше не придется мириться с их присутствием. Почему они всегда так подло обходятся с ней, заставляют ее чувствовать себя глупой или бесполезной, словно ненужная вещь, которая все время попадается под ноги?
Схватив свой iPod, она подключила его к динамику и включила звук на полную мощность. Ей не хотелось, чтобы они слышали ее рыдания, чтобы они радовались тому, что им наконец удалось достать ее, хотя именно так и было на самом деле, потому что она едва могла вздохнуть.
Рухнув на кровать, Софи взяла старую тряпичную куклу и крепко прижала ее к груди. Иногда ей казалось, что эта кукла осталась ее единственным другом на этом свете. Девочка хранила ее с детских лет и никогда, никогда не собиралась отказываться от нее. Это был мамин подарок, и еще долгое время после ее смерти Софи плакала, уткнувшись в соломенные кукольные волосы, уверенная в том, что по-прежнему может почувствовать запах маминых духов, а иногда даже услышать ее голос.
– Все в порядке, милая, – шептала ее мама. – Я по-прежнему здесь. Ты просто не можешь увидеть меня, вот и все.
– Я хочу, чтобы ты вернулась, – рыдала десятилетняя Софи.
