* * *
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Тронина Т., 2022
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022
* * *
Алиса любила это время, когда поздний вечер переходил в глубокую ночь. Тогда в их маленьком городке под названием Костров устанавливалась окончательная и глубокая тишина, такая густая, темная и вязкая, что гасила последние, редкие всплески звуков – голоса запозднившихся прохожих, собачий лай, внезапные телефонные трели… Едва возникнув, эти обрывки шумов тут же исчезали, словно тонули в океане ночи.
В отдельно стоящей пристройке, где жила немолодая супружеская чета – садовник (он же охранник) Петрович с домработницей Ниной, – гас свет в окнах и замолкал, наконец, телевизор.
Огромный участок, на котором располагался дом Эрлендов вместе с садом, тоже погружался в сумрак, светильники здесь размещались только по периметру и на центральной площадке перед воротами.
И в самом доме наступала тишина, поскольку муж, Роман, ложился спать строго по расписанию. Выключал любимую музыку, ставил на беззвучный режим телефон.
Наступало время Алисы. Когда ей казалось, что она одна на целом свете и потому вольна делать что угодно. Время полной, абсолютной свободы! Время счастья.
Впрочем, Алиса и в другие часы чувствовала себя весьма неплохо… Жена известного, небедного, очень умного человека; не утомленная работой и домашними хлопотами, здоровая, еще молодая и красивая… Да, Роман был старше ее на 21 год, Алисе сейчас – тридцать четыре, а мужу, соответственно, почти пятьдесят пять, без нескольких дней… Но Роман никогда не выглядел старым (да и кто в наше время осмелится назвать так пятидесятипятилетнего человека, которому даже еще до официальной пенсии далеко). Роману шел его возраст, и небольшая седина – тоже. Наверное, и в семьдесят, и в восемьдесят лет муж будет выглядеть столь же моложаво-привлекательно. Таков типаж.
Правда, когда кто-то впервые, не видя еще Романа, вдруг узнавал, что муж на двадцать один год старше жены, то новый человек непременно удивлялся либо ужасался, иногда сдержанно, иногда явно, если не обладал хорошими манерами. И, либо взглядом, либо вслух, спрашивал: «Как? Неужели столь значительная разница в возрасте у супругов?» Но при личной встрече с Романом все подобные вопросы снимались сразу. Роман был очень… привлекателен, обаятелен. Красив «осенней» – благородной, сдержанной, мужской красотой, которой (редкий случай!) – годы только на пользу. Мужчин этого возраста с подобной внешностью, небрежной и уютной, что ли, часто снимают в рекламе, продвигающей дорогие яхты и дорогой парфюм.
Впрочем, седовласым плейбоем Романа тоже было трудно назвать, он не стремился поразить окружающих вальяжными манерами и надменными капризами. «Осенняя» красота Романа – интеллигентная, мягкая. Именно такими и представляют известных, уже поживших, получивших сполна славы, писателей – ироничными, вежливыми и привлекательными. Впрочем, Роман Эрленд – не совсем писатель. Он – мудрец, мистик, эзотерик, нашедший секрет человеческого счастья и спешащий поделиться им в своих книгах с людьми.
Все семнадцать лет своего брака Алиса ощущала спокойствие и умиротворение, находясь рядом с Романом. Да, случались какие-то мелкие шероховатости, странности в их отношениях… Но это такие мелочи, если подумать. Роман, например, был очень привередлив в еде, да и быт его угнетал порой. И спали они с Алисой в отдельных комнатах. Всегда.
Людям, привыкшим к одному матрасу, к одному одеялу на двоих, к постоянному созерцанию утренней помятости и вечерней усталости супруга это, конечно, казалось странным.
Зато проживание в разных комнатах способствовало личному комфорту супругов. Никакого застарелого раздражения друг другом!
Так вот. Алиса чувствовала себя вполне довольной жизнью женщиной, не связанной семейной деспотией.
А счастье этих свободных, «безмужних» вечеров заключалось для нее в ощущении уединенности. И в возможности творить что-то самой.
Алиса рисовала. Синей тушью на плотной бумаге… Рисовала девушку, которую она мысленно называла Эмилией.
Эмилия жила в странном мире, готическом, что ли. Когда окружающий пейзаж, интерьеры выглядят и страшно, и красиво. Старинный замок, устремленный заостренными башнями ввысь, вокруг замка таинственный лес, и какие-то тени мелькают при лунном свете, слышатся чьи-то торопливые шаги, и кажется, что где-то рядом летают призраки.
Вообще, сколько она себя помнила, Алиса всегда что-то рисовала. В детском саду. В школе на уроках… На салфетках за обедом. Сидя где-то в очередях, в блокноте. Какие-то бесконечные комиксы…
Алиса словно сочиняла историю этой девушки, Эмилии. Вот и сейчас Алиса, закусив от усердия нижнюю губу, принялась выводить синей тушью на бумаге силуэт своей героини. Длинное платье, тонкая талия, длинные локоны, огромные глаза…
