Удовольствие… Что он знал об удовольствии до этой ночи? До ее объятий, до ее дыхания у него на груди, до ее вскриков и стонов- таких искренних, а оттого сладких, таких упоительных, что хотелось записать их в голове, на подкорках мозга, и слушать без остановки, как самую красивую песню… И ее дыхание слушать. Слушать и понимать, что биение ее сердца- это теперь ритм и его дыхания…
Кабил уже успел привыкнуть к роскоши. Да, когда-то богатство, шик, красивые женщины и вещи трогали его, составляли смысл его жизни, ассоциировались с успехом, которого он достиг таким трудом. Со временем это чувство притупилось, приобретя форму приторного перенасыщения. Да, он увлекался. Увлекался всем роскошным- женщинами, домами, машинами, яхтами, элитными хобби вроде разведения лошадей, плантаций кофе или виноградников. Увлечения были одним из многих развлечений в жизни. Тем, что позволяли отдыхать после насыщенной работы.
С Ней было иначе. Маленькая девочка. Волоокая красавица с карамельно-каштановыми волосами… Она была уникальной, неповторимой, неподражаемой… Сначала ему было просто приятно наблюдать за ней. Восхищали ее упорность и любознательность. Порода, которая была видна и в силе характера, и во врожденной степенности. Трогало её желание узнать и полюбить новую страну. Раздражали строптивость и бунтарство… Волновали женственность и природная сексуальность… Элисса не была пресной. Она не была предсказуемой. Она не была легко считываемой, несмотря на юный возраст и банальную неопытность… Помогать ей, вести её в новом для нее мире стало своего рода развлечением для него. И он сам не понял, как развлечение смогло так поглотить. Он с удивлением наблюдал за своим собственным состоянием при каждой новой их встрече- и не мог поверить, что это он, что это с ним такое происходит. Что молодая девчонка, бесконечно погрязшая в своих проблемах и переживаниях, станет главным искушением его жизни. Искушением главным, чему испокон веков не могли противостоять мужчины- искушением невинностью…
Её невинность… Агилас закрывал глаза и думал о том, что Она невинна. Что ни одна грязная, порочная рука не касалась этого совершенного тела, что эта искренность в глазах- уязвимая, пусть и решительная- настолько редкие, настолько уникальные явления в его окружении, что они кружили ему голову. Элисса была подобна утренней росе на розовых бутонах, нежному бризу с моря, сочному персику с тонкой гладкой кожурой и сладко-кислой сочной сердцевиной. Она влекла его. Она была его тайным грехом… Но по-настоящему диким это чувство стало тогда, когда он понял, что это притяжение взаимно…
Их тянуло друг к другу. Дико, неистово. И он мог бы в одиночку справиться со своим греховным влечением. Но то, как эта девочка отчаянно сама неслась ему навстречу, как трепетала при одном его появлении, как невольно восхищалась им, делали все его усилия тщетными.
Агилас стал одержим. Смешно представить. Он, умудренный, порочный, циничный- думал о девчонке, как мальчишка. Мечтал. Фантазировал. Томился. Алкал…
Когда она сама пришла к нему. Когда сдернула с себя последнюю преграду, когда подняла к нему свои тонкие ручки и обвила ими напряженную шею, когда ее сладкие не целованные губы сами потянулись к нему и коснулись его искусанного в нервном напряжении рта, все тормоза были сорваны. Жажда и одержимость захватили его сознание, как потоп врывается и заполняет пустые бреши. Последние барьеры были снесены. Единственное, в чем разум позволял ему не отпускать контроль, так это в напоре и неистовости его желания ею обладать. Не растерзать девочку, не покалечить, не причинить физическую боль своим нетерпением. Она ведь так невинна, так не искушена, так трепетна на фоне его порока…
Агилас на силу разомкнул их поцелуй и бережно положил обнаженную красавицу на кровать. Торс был все еще оголенным, только обмотанная ею повязка на его плече частично закрывала кожу от того, чтобы ничто не мешало ему почувствовать ее тепло и нежность. Он стащил с себя брюки и плавки, не отрывая от нее взгляда.
Когда почувствовал, как глаза Элиссы опускаются на его член и их зрачки расширяются, тело пронзило такое дикое возбуждение, что, казалось, он был готов кончить лишь от этого взгляда. Природа хорошо одарила его. Агилас был красив- большой, даже мощный, атлетический, харизматичный. Женщины дрожали от похоти, когда видели его размеры между ног. Ему льстило это, заводило, забавляло – что угодно, но с ней… С ней чувства были настолько сильными и сложными, что он терялся от обилия ощущений.
Обхватил себя руками. Зуд желания был нестерпимым.
–Не волнуйся, я не сделаю больно…– прохрипел и придвинулся.
–Можно? – Эли с робким любопытством протянула руку к эрегированному пенису мужчины и обхватила его, – такой большой… Он войдет в меня? Войдет, конечно… Я ведь… Больше не девственница…
Ее губы едва размыкались, когда она тихо шептала собственные мысли вслух.
Агилас усмехнулся. Опустился на нее, глубоко поцеловал в губы, жадно провел по ее мягким и упругим полушариям, накрывая острые от предвкушения соски своими губами.
–Ты сама невинность, Эли, – прошептал нежно, – ты даже не представляешь, как прекрасна в своей чистоте… Я так боюсь запятнать тебя…
