На свете белом по земле ходил-бродил зверь невиданной красоты, страшной силы и грозного взгляда. Когда он гордой походкой не спеша проходил леса, деревья перед ним расступались, листва открывала перед ним дороги во все стороны света. Лисы и волки испуганно убегали, а те, кто быстро бегать не умел, преклонялись перед его величием. Даже грозный ветер не торопился сильно распушать его шерсть, боясь его гнева. Вся природа мира, казалось, боялась одного только недвижимого присутствия этого зверя. Глаза его сверкали, как два ледяных пламени, были чистейшего голубого, небесного цвета. Люди деревень Китая никогда не произносили его имени, а если незнающий, забредший в горные районы турист произносил «Белый Коготь», его мгновенно просили молчать и никогда больше не произносить этих страшных слов.
Каждый житель знал, что за словами о звере, произнесенными в воздух, приходит Белый Коготь, белоснежной тенью пробираясь между деревянными домами и ухоженными садами жителей. И каждый вечер люди спешили в свои дома, чтобы успеть при последних лучах солнца закрыть дверь за собой изнутри и не появляться более на улице. Вечерами, наполненными голосами и вкусными и столь же разнообразными запахами жареной еды, жители села Майдун не смели тревожить хищника даже своим появлением на улице. Из уст в уста больше шестидесяти зим передавались страшные рассказы о свирепом хищнике Белом Когте, о его злобном нраве и невероятно грозном внешнем виде. Каждый, кто видел даже мираж этого белого тигра, в страхе бежал куда глаза глядят, и бывали несчастные случаи среди жителей. Порой один наткнется на дерево, не заметив его, и набивает себе шишки, другой упадет в горную реку, промокнет до нитки и простудится, третий от попытки очень быстро убежать вывихнул себе ногу. Но, к удивлению всех жителей, этот грозный хищник никогда не нападал на людей и не трогал жителей Майдуна. Жители верили, что не стоит искушать судьбу и необходимо уважать Белого Когтя.
В большом поле на холме стояла деревня Майдун между горой и лесом. В деревне было всего тридцать домов и столько же семей. Несколько домов держали домашний скот – коров, кур, бычков, которые мирно паслись на зеленых окрестных лугах. В деревне дни шли размеренно, с завидным постоянством. У каждого жителя была своя роль, охотники отправлялись на охоту добывать дичь, рыбаки уходили к рекам и горным озерам ловить рыбу, остальные возделывали землю, собирали дрова, грибы и ягоды в ближайших густых зеленых лесах, пасли скот. Каждый обращался к соседям и обменивался едой, инструментами и убранством для дома. Между домами бегали кошки и собаки, местные жители очень любили домашних животных, и в Майдуне приживались даже заблудившиеся животные из других деревень. В котелках на кострах перед домами готовили пищу – супы, жаркое, лепешки. А запахи такой привычной жителям пищи переплетались вокруг с горным воздухом и с ветром долетали до тех, кто работал вне деревни, и маняще звали мужей и братьев к своим семьям на плотный обед.
В один солнечный день голубое небо радовало жителей своим спокойствием и безоблачностью. Птицы только начинали петь на деревьях и чистить свои перышки, подставив их теплому утреннему солнцу. Нинг и ее супруг Ян проснулись с рассветом вместе с сонным щебетанием птиц от всхлипов своей дочери Ши, которой было всего восемь зим. Ян потянулся и нежно поцеловал руку Нинг, в ответ получив сонную улыбку, и отправился в соседнюю комнату к Ши, усердно борясь с зевотой и желанием поскорее лечь обратно в теплую кровать. Ши, свернувшись калачиком в своей небольшой кроватке из бамбука, которую собрал сам Ян, плакала.
– Ши, дочка моя, что случилось? – спросил Ян, нагнувшись к маленькой Ши.
– Папа, мне приснился страшный сон, – продолжая всхлипывать, проговорила еле слышно Ши. – Мне приснился он.
– Кто он?
– Я не могу назвать его имя, – шепот Ши становился все тише.
– Попробуй описать мне того, кто приснился тебе, чтобы я понял, кто это, – Ян сел рядом с кроваткой на колени и начал тихонько гладить дочку по голове.
– У него большие клыки, очень много зубов и… и он весь белый! – последние слова Ши прозвучали так громко, будто она опять оказалась во сне и испугалась.
– Доча моя, мне столько раз снился этот сон! Каждый в нашей деревне должен увидеть его во сне, чтобы уважать его даже наяву, – Ян улыбнулся и немного расслабился.
– Папа, я боюсь.
– Не бойся, Ши, этот великий зверь не трогает нас, – Ян почувствовал, что Ши под его рукой все меньше вздрагивает. – Он всегда рядом с нами, и мы все преклоняемся перед его могуществом, но мы не должны бояться его. Засыпай, моя любимая дочка, скоро ты проснешься и с новым днем забудешь страхи, что преследовали тебя ночью.
Ян еще некоторое время гладил Ши по голове, все медленнее и медленнее, пока не понял, что она уснула священным сном ребенка. Он поправил одеяльце и вышел из комнаты и упал в кровать. Осталось поспать до одного пальца солнца, совсем немного, и затем Яну нужно собираться на охоту.
Ши проснулась от солнца, которое так настойчиво светило через окно, будто пыталось войти в саму комнату к Ши. Рядом с кроватью сидела бабушка Ши, Ксуеман, ее рука лежала на кроватке рядом с Ши, и бабушка что-то тихо напевала себе под нос. Ши села на кровати, потянулась и улыбнулась бабушке.
