Задержка рейса. Впрочем, как обычно.
Глазами пробежала шумный зал.
Встряхнула волосами – жест привычный.
Посадка, взлет. В том аэровокзал.
И ожидание. Тягуче как ириска.
Кому-то сладость, а кому горчит.
Малыш, увидев самолет столь близко,
Руками машет, радостно кричит.
Но его мать того не замечает
И неустанно смотрит в телефон.
Быть может, пишет что-то иль играет,
Ее вниманием владеет лишь смартфон.
Все кресла заняты. Бывает и такое.
Этажом выше есть уютное кафе,
Где варят кофе. И она в покое
Чуть-чуть побудет. Аутодафе
Сама себе прочтет перед посадкой.
Пока же можно просто помечтать.
Отпить глоток. Остывший кофе. Сладкий.
Аэропорт. Чего уж с него взять.
В окно уставилась. Стремительно темнеет.
А самолеты продолжают прибывать.
Вот если б стать ей хоть немножечко сильнее,
Она б тогда… А, все равно! Плевать.
Домой вернется. Будет все как прежде.
Из жизни можно вычеркнуть мечту.
И продолжать жить, как и раньше. Без надежды.
Не хватит смелости ей перейти черту.
Ей двадцать семь. Она учитель в школе.
Язык английский – вот ее предмет.
Специальность выбрала она по своей воле,
И тем довольна. В браке девять лет.
Супруг чуть старше. Он преподаватель
Термодинамики и кафедры доцент.
Свекор ее – делец, предприниматель,
Ее отца друг лучший. Шансов просто нет
К сопротивлению. Она не удивилась,
Когда отец ей навязал ненужный брак.
Но промолчала, как обычно, покорилась.
Лишь стала жить. Неспешно. Кое-как.
Знакомы с детства. Будто бы родные.
Он неприязни у нее не вызывал.
Высокий, видный, волосы стальные,
Глаза холодные и правильный овал.
Она ему понравилась. Иначе
И разговор не состоялся б меж отцов.
Но почему она ночами плачет?
Не может боле с ним делить постель и кров?
Он ей противен? Нет. Он так же в форме.
Подтянут. Строен. Выглядит на пять.
Но к нему чувства, отвращения кроме,
Она испытывать не может, что скрывать.
Но будет продолжать и дальше с ним быть вместе.
Все как положено. Она жена и дочь
Всегда примерная, спокойная, прелестна
Ее улыбка. Есть всего лишь ночь
Самой собой побыть, допить глоток свободы,
Сесть в самолет, затем вернуться в плен
Холодных мыслей, сердца непогоды,
И затеряться среди толстых стен.
-Ты знаешь, Миша, это как-то странно!
Прошу ответь мне, как случилось так,
Что самолет, еще с утра исправный,
Вдруг стал к полету не готов? И как
Скажи, теперь я должен добираться? –
Григорий в трубку тихо вопрошал.
Но голос был спокойный, улыбаться
Он продолжал. Себя в руках держал.
Ему не свойственен был крик или волненье,
Но чем был злее – тем он тише говорил.
И знали все в его пространстве, окружении,
Что его шепот ничего им не сулил,
Увы, хорошего. И Миша догадался,
Что шеф вот-вот и перейдет черту
Терпения. Всерьез он опасался –
Его уволят.
– Мишенька, ты тут?-
Спросил Григорий, но в ответ молчанье.
– Я жду ответа, – сухо.
–Да, да, шеф, я тут.
Вы понимаете, все неожиданно, случайно…
И ненцы утром … Они завтра ждут.
Но самолет… Ваш самолет… сломался…
Сказал механик, что сегодня не успеть
Ремонт закончить… – Миша запинался, –
Я знаю, шеф, что нужно вам лететь
Сегодня. Жизнь ваша дороже!
Пилоты не хотели рисковать.
– И что ты предлагаешь? – голос шефа строже,
Но в тоже время еще тише стал звучать.
– Есть рейс. В Иркутск. Он улетает скоро.
Я смелость взял и приобрел билет.
Простите, шеф, я если б знал… Не скрою,
Григорий Дмитрич, вы поверьте, нет
Другого выхода. Я место в бизнес-классе…
Вам у окна… И там уже вас ждут,
И регистрация по интернету.
– Я согласен. Посадка скоро?
– Через пять минут.
