Любая безмозглая голова принадлежит не тому, кто носит её на своих плечах, а тому, кого можно назвать коллекционером дурацких историй. Он же и управляет этой головой исключительно нахально и в свою корыстную пользу. Не придавая значения ни возможному вселенскому конфузу, ни повышенной ярости от любителей благочестивых сентенций, даже презирая своих критиков и ворошителей гуманистических идеалов, он справедливо обвиняет большую часть человечества в лукавстве. Коллекционер настолько увлечён смешением реалий и универсалий, что остановить его может только звонок из поднебесной. Да и то не сразу.
У каждого должно быть такое воспоминание, когда за тобой кто-то гонится, а ты улепётываешь, сверкая пятками и ощущая, что вот-вот задохнёшься от перенапряжения, что чуть ли не конец всей жизни близок, и вот уже нет сил бежать, и ты резко тормозишь, выговаривая, что теперь-то вгрызёшься зубами в глотку врага, оборачиваешься… А позади тебя никого и нет!.. уже давно за тобой никто не гонится!..
Герой нашего повествования испытывал очередной приступ благодушия и не был склонен к мистическим философствованиям, а потому шествовал по ночной, лениво петляющей тропинке липовой аллеи самонадеянно, вызывающе игриво и примурлыкивая навязчивый мотивчик. Зацепившись ногой за непредвиденную корягу, он зачем-то попытался мастерски отпрыгнуть прочь, даже взлететь шустрым воробышком, но не сохранил равновесия и свалился кубарем в придорожные кусты, имеющие запах перебродившего можжевельника. Уже в кустах он продолжил дрыгать ногами, удостоверяя себя, что всё-таки не лишён дарования попрыгать, и крепко ударился головой об неожиданный деревянный ящик. «Это что ещё такое?» – трахнул он кулаком по ящику, туго обитому тканью, напоминающей бархат, и сообразил, что имеет дело с натуральным человеческим гробом, после чего на миг струхнул!!
– Кажется, я был несколько резок, когда этот ящик вдарил мне по зубам, а я пожелал здоровья его матушке. – произнёс Евпсихий Алексеевич, приподымаясь на корточки и осторожно ощупывая лицо, опасаясь подтёков в красоте. – Однако, уверен, что моё простое и временное затемнение добросердечности не напрашивалось на столь устрашающие последствия. Да и страшны ли они на самом-то деле?.. Чего только не примерещится в темноте.
Гроб совершенно не откликался на заботы своего нечаянного знакомца, не испускал скрежещущих дымков и таинственных свечений, а намеревался продолжить мирное уединение. Терпеливо постучав по крышке и справившись «есть там кто живой?», Евпсихий Алексеевич попробовал приподнять находку, и это у него легко получилось. «Вероятней всего, что гроб пуст, и его бросили сюда злые шутники. – подумалось Евпсихию Алексеевичу. – Чем-то подобным и я в детстве баловался, и от родителей мне крепко доставалась за подобные шутки, а, значит, можно сказать со значительной толикой уверенности, что ничего неожиданного не произошло. Хотя, конечно, я поначалу крепко испугался, да и челюсть болит от удара.» Евпсихий Алексеевич не без труда сдвинул крышку гроба, разогнув пальцами гвоздик, замысловато согнутый крючком, и просунул в образовавшуюся щель руку. Случись такое дело при иных обстоятельствах, уж тем более где-нибудь на похоронах – где Евпсихий Алексеевич чувствовал себя достаточно неловко и даже грешил излишней застенчивостью – то действия Евпсихия Алексеевича и у самого Евпсихия Алексеевича вызвали бы нарекание, но сейчас им овладел пытливый кураж. Внутри гроб действительно оказался пуст, лукаво гладок и уютен, обладая притяжением сонного тепла.
– Собственно говоря, дело обстоит так. – недолго думая, решил Евпсихий Алексеевич, ещё раз приподняв гроб и убедившись в его доступной лёгкости. – Избыток положительных эмоций невольно притягивает к себе оппонентов, будь то торичеллиева пустота или бандитский кулак, размером с экое-нибудь парадное антре, после встречи с которым начнёшь всю жизнь автобусам улыбаться. Тем и прекрасен мир, что непредсказуем, и непредсказуем даже в мелочах, а от выверенной скуки люди дохнут. Однако, я свою толику увечья безусловно получил, и в качестве компенсации за моральный ущерб, имею право утащить гроб с собой. Присвоить чужую вещь, полагая, что она ничейная.
Зачем Евпсихию Алексеевичу понадобился подозрительно-найденный гроб – этого Евпсихий Алексеевич не смог бы точно объяснить никаким образом, но он взвалил находку на плечо и воровской рысью отправился домой, благо бежать было недалеко. В тесноватой квартире ему пришлось погрустить о собственной бедности, и даже поругаться с самим собой на эту скользкую тему, и даже возникло желание выбросить гроб из окна, поскольку не находилось ему в доме местечка, но окно и навело Евпсихия Алексеевича на дельную мысль. Гроб сию же минуту расположился на длинном подоконнике, который до этого занимал в царственном единовластии взъерошенный кактус.
– Ничего, брат, постоишь на холодильнике, здесь тоже простор. – сказал Евпсихий Алексеевич кактусу, отношения с которым были достаточно дружеские, впрочем, и возражений от кактуса он не ожидал.
Несомненно, что гроб определился на место очень своеобразное, очень утилитарное, но зато смягчающее саму мрачную сущность предмета, что вызывало у наблюдателей шутливую лёгкость и индифферентность. Приятели Евпсихия Алексеевича с оптимистичным равнодушием восприняли наличие гроба на подоконнике, не очень пытались и озоровать, примеряя на себя роли усопших, дабы постигнуть некоторую суть настроения пребывания в гробу и особую чувствительность тела. «Что за радость в уменье притворится мёртвым? – весело брюзжал хозяин. – Куда сложней притворится самоудовлетворённым живым.» На что приятели отвечали поддатой истиной про неизбежность смертного часа, и указывали на ночные заоконные пейзажи, щедро инкрустированные звёздами, уверяя, что ничто не вечно под луной. Собственно, и луна за окном не слишком гримасничала, когда притрагивалась к гробу осторожным подслеповатым светом; осторожным, словно шварканье селезня у гнёздышка возлюбленной. Вот только несколько барышень – эпизодически посещающих квартиру Евпсихия Алексеевича и умозрительно размышляющих на тему женитьбы – не воспринимали гроб как шутку, и уж тем более как абстрактно-психологический элемент декора, а высказывались выражениями невинно-грубыми. «Если только, Евпсихий, ты его плотно занавесишь, когда мы к тебе в гости приходить будем – тогда, пожалуй, пусть и гроб стоит на подоконнике, мало ли мы разных странностей у себя на работе повидали.» – предлагали девушки, на чём Евпсихий Алексеевич с ними и соглашался. Впрочем, самая занудная кандидатка в невесты, постановляющая для себя добиться свадьбы не мытьём так катаньем, при обнаружении гроба вознамерилась опуститься до визгливых протестующих восклицаний, чего Евпсихий Алексеевич допустить не мог, и прогнал барышню вон.
