Ариатар
Кап… Кап… Кап…
Дождевая вода стекала по мокрым волосам, летя вниз, с громким звуком разбиваясь о каменный пол на тысячу мелких брызг, набатом отдаваясь в ушах… Пропитав насквозь одежду и крылья, распространяя вокруг запах мокрого оперения, она уже давно перестала литься ручьями, лишь крупные капли всё ещё продолжали срываться. Медленно, монотонно, не прекращаясь… Кап… Кап… Кап…
Молния, озарив на мгновение мрачный тёмный город яркой вспышкой, разрезала чёрный, затянутый тучами небосвод. Ночную тишину разорвал раскатистый громовой рык, гулким эхом прокатившийся над безмолвными улицами мрачного Мельхиора, улицами, на одной из которых в заброшенном доме сегодня ночью оборвалась одна невинная жизнь…
Ещё один громовой раскат вторил глубокому рыку хищника внутри моей души, но недовольный зверь вскоре замолк, сворачиваясь в клубок, убаюканный на время горечью и болью потери. Потери маленькой, глупой, наивной, но невероятно упрямой и смелой вампирки…
Мои когти вонзились в пол, медленно извлекая витую стружку из податливого как никогда раньше камня.
Громкий скрежет нарушил вакуум тишины, образованный сплошной стеной дождя за окном.
В Мельхиоре бушевала гроза.
Как и в моей душе…
Саминэ.
Как ты посмела уйти?
Полная горечи и боли усмешка прошлась по губам, заставляя ниже склонить голову, позволяя каплям воды стекать с новой силой.
Кап… Кап… Кап…
Она не посмела. Я сам отпустил.
Сам, своим собственным необдуманным поступком оттолкнул её, задел чувства хрупкой девушки, использовав её в своих целях ради минутного удовлетворения своего эго. Ради секундного замешательства в абсолютно равнодушных, давно уже чуждых мне глазах я использовал ту, что мне доверяла, тем самым вынудив её покинуть безопасные стены Академии…
Я сам толкнул её в приторно-сладкие объятия смерти.
Откинув голову назад, не обращая внимания, что затылком ударился о стену, резко, до боли в пробитых когтями ладонях сжал кулаки, не замечая, как вниз, смешиваясь с дождевой водой, стекает собственная ярко-алая кровь. В голове вертелось одно-единственное слово.
Зачем?
Зачем я повёлся на поводу у собственных желаний, дикому на тот момент, но смешному до боли сейчас порыву отомстить тёмной эльфийке? Зачем я поддался инстинктам? Чтобы на миг удовлетворить собственное задетое самолюбие? Зачем я поцеловал эту ранимую девушку? Чтобы показать той, которую когда-то любил, что теперь не испытываю к ней ничего?
Зачем?
Эльсами ведь всё поняла, с первой секунды. Она видела, понимала, что происходит, догадывалась, что может последовать за этим, и, несмотря ни на что… подыграла мне.
Её губы оказались удивительно мягкими и нежными, их вкус напомнил мне топлёное молоко с капелькой мёда и корицей… Уютный, домашний, в чём-то неуловимо-родной, как и она сама. Её хрупкие пальцы запутались в моих волосах, притягивая ближе к себе, заставляя углублять полный нежности поцелуй, мои руки сами, против воли, обвили её невероятно тонкую талию, прижимая к себе настолько, насколько это было возможно… На долгий миг я забыл, для чего вообще поцеловал ту, которую меньше всего на свете хотел бы обидеть. Я не хотел останавливаться, и, как казалось, не хотела и она.
Разгневанный, удаляющийся по коридору стук хрустальных каблучков остался нами не замеченным. И только сейчас я осознал, что в те мгновения, когда Саминэ, прервав поцелуй, нежно улыбаясь, взяла меня за руку и потянула за собой в сторону нашей комнаты, об эльфийке я не думал совсем. Я не испытывал на тот момент ничего: ни ярости, ни страсти, ни злости, ни жажды мести. Осталось лишь желание, чтобы поцелуй со вкусом топлёного молока и мёда повторился вновь.
О Лиеране я забыл. Бесповоротно и окончательно. Пожалуй, даже навсегда. Просто стёр её из памяти, как неприятный, навязчивый сон. Наверное, именно тогда и пришло понимание, что тёмная эльфийка, по сути, никогда не была моей настоящей Равной. И, быть может, тогда и стоило задуматься о той, кто, казалось, меньше всего подходил на эту роль, но…
Едва мы вошли в комнату, как сильный удар в подбородок едва не отбросил меня назад. И всё же, несмотря на это, Саминэ… Она не пробовала что-то написать, не швырялась магией, не злилась. Она просто смотрела холодно-равнодушным взглядом золотисто-карих глаз, цвет которых едва уловимо подрагивал, словно пытаясь спонтанно, выдавая эмоции, смениться кроваво-алым отблеском. Впервые за время нашего общения моя воспитанница была невероятно зла на меня. Но тогда я этого ещё не почувствовал, или просто не захотел.
В её глазах читался немой вопрос: «Зачем?»
Тряхнул головой, отгоняя болезненные воспоминания. Но они возвращались вновь…
Шаг назад, сложенные руки на груди, и привычная усмешка. Собственные слова сейчас рваным пульсом бились в висках: «Я демон, Элъсами. Неужели ты думала, что я мог поступить иначе?»
Хлёсткая пощёчина обожгла, заставив меня отшатнуться. А она… она просто ушла. Резко развернувшись и сильно хлопнув дверью, отчего с каминной полки упал её блокнот, а серебряное перо со звоном прокатилось по полу. Не потребовав ни объяснений, ни оправданий, ни извинений. Не захватив даже тёплый плащ, оставшийся на кресле в гостиной. Да что уж… она даже не вспомнила о своих парных саях!
