Читать онлайн полностью бесплатно Е. Соболь - Танамор. Незримый враг

© Екатерина Соболь, текст, 2022

© Макет, оформление. ООО «РОСМЭН», 2022

Все началось с поцелуя.

Хотя обычно им все заканчивается: в любимых романах моей мамы, которые писала дама по имени Джейн Остин, на финал приходится помолвка, а иногда и поцелуй. Откуда я знаю, спросите вы? Еще одной почитательницей мисс Остин была кухарка нашего пансиона, старая дева, умевшая читать. Когда мне было четырнадцать, я тайком пробирался к ней на кухню и поглощал эти, как выражался учитель словесности, «непотребные женские книжонки, которым не место в литературе». Я горячо соглашался (таков уж я, притворство – вторая натура), но продолжал их читать. Мама умерла накануне моего шестилетия, и мне казалось, что перенять любовь к дорогим ей книгам – значит не забыть ее окончательно.

Не собирался быть столь откровенным, но уже столько выболтал на этих страницах, что поздно останавливаться. Записей у меня теперь больше, чем у университетского студента, вот-вот закончится место под кроватью. Пишу я ночами, раз уж спать мне не надо (если прочли остальное, вы знаете почему).

Меня зовут Джон Гленгалл, и два месяца назад меня убили. Понимаю, звучит противоречиво, и все же это чистая правда. Один блестящий ученый – сохраню его личность в тайне – оживил меня с помощью своей науки, но не полностью: я скорее восставшее полумертвое тело, чем живой человек. Но это не значит, что мне чужды простые человеческие чувства: за последние недели я понял это особенно ясно.

Итак, благодаря книгам я с юных лет разбирался, какие джентльмены нравятся девушкам. Богатые, со вкусом одетые, учтивые, но в то же время дерзкие и умеющие отстоять свое мнение. Герои моей юности влюблялись в задорных дворянок беднее себя, любили их за характер, а не за красоту, и после жили с ними долго и счастливо. Ведь чувства, если верить мисс Остин, украшают жизнь куда больше, чем деньги, вещи или положение в обществе.

Я был убежден, что в свое время испытаю все чувства, описанные мисс Остин, но тут в мои жизненные планы вмешалась смерть, и на какое-то время стало не до любви. А потом настала весна, и вместе с природой пробудилось мое сердце.

Вот уже месяц я жил в Ирландии, в доме моей доброй знакомой Молли и ее ворчливой мамаши. Впрочем, мамаша стала на удивление менее ворчлива: даже на нее подействовало наступление весны. А еще в эту гостеприимную лачугу зачастил седой здоровяк Фаррелл Маклафлин – мой новый приятель и возница.

Похоже, Фаррелл был так мне благодарен за спасение от одиночества и самобичевания, что теперь выдумывал любые способы доказать свою преданность. Он возил меня и Молли в город, помогал ее мамаше в огороде и на кухне, залатал крышу, привез из своей одинокой хижины саженцы чудесных цветов и высадил их вокруг дома. Мамаша ворчала, что цветы все равно вытопчут куры, но я-то видел, ей приятно. Кому же не понравится видеть красоту каждый день!

За обедом я теперь сидел со всеми. Есть не мог, зато беседу поддерживал. В тот злосчастный день, когда все пошло наперекосяк, я еще из комнаты услышал: происходит что-то необычное. Звуки приготовления к обеду были особенно бодрыми, а мамаша даже – вот сюрприз! – напевала. Я направился в главную жилую комнату (она же кухня, столовая и спальня) и остановился в дверях, чтобы оценить обстановку.

Мать Молли гремела ложкой в котелке, висящем над огнем, Фаррелл расставлял на столе миски. Продолжая мурлыкать песенку, мамаша зачерпнула свое варево, попробовала, протянула ложку Фарреллу, и тот хлебнул тоже. Жест показался мне довольно фамильярным, и я вопросительно глянул на сидевшую на лавке Молли, но та и ухом не повела: продолжала увлеченно подшивать какое-то платье.

– Красивая песня, – громко сказал я.

Все подскочили и уставились на меня.

– Парень, ну ты и тихий! – добродушно воскликнул Фаррелл. – Подкрадываешься, как ящерица.

Я насторожился – он тоже был подозрительно весел. Мамаша разложила еду по трем плошкам, и мы сели за стол. Фаррелл с аппетитом набросился на похлебку, мамаша, косясь на него, принялась за свою. Молли рассеянно тыкала ложкой в еду, то и дело посматривая на платье, которое оставила на лавке. Я молча наблюдал за ней: меня отчего-то тронуло то, какое внимание достается убогой коричневой тряпке с одинокой кружевной полоской на воротнике.

Какое-то время тишину за столом нарушал только стук ложек, потом мамаша закончила трапезу и торжественно произнесла:

– Нам надо вам кое-что сказать. – Она сжала руку сидящего рядом Фаррелла. – Мы собрались пожениться.

– Что? – очнулся я. – С кем?

– Мы с Фрейей, – терпеливо пояснил Фаррелл.

– Кто это такая?!

– Это я, – свирепо ответила мамаша.

Я осекся. Молли называла ее «мама», Фаррелл – «любезная хозяйка», и «добрая женщина», и «наша прекрасная хозяйка», и… Ох. Похоже, все это давно должно было стать намеком, к чему идет дело, но… Да им обоим лет по пятьдесят, неужто в таком возрасте еще интересуются ухаживаниями? Вот ужас: кому-то в пятьдесят повезло больше, чем мне – в семнадцать.

– Ты месяц торчишь в моем доме и не знал, как меня зовут? – возмутилась мамаша, которая наконец обзавелась именем. – Ах ты…