Читать онлайн полностью бесплатно Синтия Ньюберри Мартин - Такая вот любовь

Cynthia Newberry Martin

LOVE LIKE THIS

Copyright © Cynthia Newberry Martin, 2023

All rights reserved

Перевод с английского Анастасии Рудаковой

© А. А. Рудакова, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Иностранка®

Это вторничное утро с виду ничем не отличалось от всех предыдущих: Анджелина стояла у кухонной раковины, а мужчина, которого она любила без малого двадцать пять лет, наклонился и поцеловал ее на прощание. Но на сей раз, вместо того чтобы проводить его до задней двери, она осталась где стояла, держа руку на протекающем кране, не сводя глаз с гор Северной Джорджии и прислушиваясь в ожидании стука закрывающейся двери. Затем ее рука соскользнула с крана, и из него хлынула вода, забрызгав ее черный свитер.

В минувшие выходные они с Уиллом отправили младшую дочь Айрис в Университет Миссисипи, где той предстояло начать новую жизнь, и в ознаменование того, что гнездо окончательно опустело, сняли однокомнатный коттедж на озере Ланьер. Однако ночью, когда Анджелина закрыла глаза в простой деревенской кровати, все ее помыслы были прикованы к приближающемуся дню, когда дом впервые в жизни станет безлюдным.

Стоя у раковины, она стянула с себя мокрый свитер и бросила его на кухонный пол.

Совсем безлюдным – не таким, как раньше, когда Кара хоть и приходила из школы в четвертом часу, но, если у нее была самоподготовка и только потом обед, могла заскочить в середине дня, часок посмотреть телевизор и перехватить сэндвич с тунцом. Или когда Ливи после школы до половины шестого торчала на волейболе, а явившись домой, осведомлялась, купила ли мама «Оранжину» [1] для вечеринки во французском клубе. Или когда Айрис иногда проводила по два дня у подруги в Атланте. Теперь дом опустел по-настоящему. Уилл будет возвращаться домой не раньше шести тридцати. Ежедневно до самого Дня благодарения, не считая выходных.

Анджелина услышала, как с грохотом поднялись гаражные ворота, затем последовала долгая пауза, и они наконец опустились. Она стала считать про себя и досчитала до двенадцати, прежде чем осознала, что раньше поступала так, чтобы убедиться, что ребенок не просто задремал, а крепко уснул. Она досчитывала до ста и только потом осмеливалась подняться с кресла-качалки и перенести малышку в кроватку. Даже спустя столько лет Анджелина хорошо помнила, как, освободившись от крошечного свертка – на минуту или на час-другой, на цыпочках выходила из комнаты: ей казалось, будто она сбросила тяжкий груз и это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и, уж конечно, долго не продлится. Ныне все ее крошечные свертки выросли и прекрасно устроились в этом мире: Кара – на юридическом факультете в Афинах, Ливи – за границей, в Париже, где ей предстояло проучиться осенний семестр, Айрис – в колледже Университета Миссисипи. А перед Анджелиной наконец простерлось то, к чему она так долго стремилась: необъятная взлетная полоса – и никаких препятствий на пути.

Досчитав до ста, Анджелина сняла часы и кольца и положила их на стоявшее у раковины глиняное блюдо с процарапанной на дне буквой «Я» (поделка Айрис из летнего лагеря). С мокрыми руками повернулась лицом к пустоте, и та убралась восвояси: прошелестела по деревянному полу в прихожую, обвила перила, поднялась по лестнице наверх и улетела сквозь треугольные отверстия плечиков. Никаких планов на этот момент Анджелина не строила. Осознанно. Она не собиралась решать, что будет делать. Хотела посмотреть, какое дело подвернется само. И опасалась, что больше нечему подворачиваться.

Она вытерла руки посудным полотенцем, которое Уилл некогда продел в ручку выдвижного ящика под раковиной, настолько затертым, что вспомнить его первоначальный цвет не представлялось возможным. Затертым, но мягким.

Видневшиеся за окнами горы, обычно таявшие вдали, сегодня казались совсем близкими, рукой подать. У соснового кухонного стола, который они с Уиллом купили на частной распродаже сразу после переезда в этот дом, Анджелина скинула свои «найки». Восьмидесятилетняя женщина, которая продала им стол, сообщила, что сосна разбухает и усыхает, выжимая влагу из своей сердцевины, и именно это делает ее древесину твердой и долговечной. Такой большой стол Анджелине был больше не нужен.

В кабинете, рядом с креслом Уилла, она сбросила с себя белую блузку и, провожая ее взглядом, увидела, как та коротким рукавом зацепилась за угол кожаной спинки кресла-реклайнера. Многие, многие годы ее пригвождали к месту, заваливали, погребали под собой целые горы одежды. Одежда жены и матери. Фартуки, коктейльные платья, джинсы для беременных, кепки, «что‑то подобающее случаю», туфли на каблуках, ботинки, не-такую-рубашку-мама. В столовой, перед выходящими на тихую улицу сдвоенными окнами, она стащила сначала один, затем другой тонкий носок. У подножия лестницы, ощущая всё возрастающую легкость и ускоряясь, выскользнула из широких штанов. На полпути наверх сняла через голову черный спортивный топ. На втором этаже сбросила черные же трусы.

И осталась в пустом доме совершенно нагая.

Она долго кружилась на месте и тяжело выдыхала, но наконец сумела успокоиться и сфокусироваться на том крошечном кусочке мира, который видела ежедневно: шестнадцать потертых ступеней, блестящие деревянные перила, стена цвета кофе с молоком и портреты каждой из трех дочерей в возрасте пяти лет; внизу – входная дверь с четырьмя квадратными окошечками в верхней части и остальной мир за порогом.