Начало XX века. Ирландия. Шумный паб.
За мощным деревянным столом сидят два молодых человека.
Открывается дверь заведения и заходит маленький старичок с тростью. За мгновение, все посетители паба поворачивают голову к ней, и сразу от.
Но те, о ком написано в четвёртом предложение, головы не отворачивают. Эти двое, знали, что зашла трость Джеймса Джойса. Судя по всему, трость сопровождал сам Джеймс.
– Эй, трость Джеймса Джойса – выкрикнул один из двух – садись к нам. Джеймса тоже бери, вчетвером веселее.
Трость с Джеймсом подсели к этим двоим.
Так, того, кто выкрикнул, будем называть Скотт, а того, кто до сих пор молчал, звать никак не будем. Если что-то скажет, то и имя дадим. А пока, вновь говорит Скотт:
– Скажи нам, трость, что ты все время со стариком таскаешься?
– Не такой уж я и старик! К тому же, известный, между прочим, писатель.
– Знаем. Читали твоего «Улисса». Муть страшная.
– «Муть страшная» у Лавкрафта, а у меня глубокое произведение, с огромным количеством символов, аллегорий и…
Джеймса Джойса прервало откашливание того, кто молчит. Все посмотрели на него с надеждой, но он так ничего и не сказал. Опять говорил Скотт.
– Джеймс, ещё раз повторяю, я читал. Полный бред! Зачем ты вообще это написал?!
– Я вместил в «Улиссе» все принципы модернизма, интерпретировал гомеровскую «Одиссею», зафиксировал эпоху! Можно составить карту Дублина, по моему роману!
– Ага, если убрать названия улиц и площадей, то получится не роман, а очерк. Кому нужна твоя «карта Дублина»?
Джеймс Джойс задумался, Скотт обрадовался, трость, и тот второй, продолжали безмолвствовать.
Наконец, Джеймс, победоносно утерев глаз, выкрикнул:
– За то, меня, в стихотворении упомянут! Сейчас вспомню…
«Я пройду, как по Дублину Джойс,
сквозь косые дожди проливные
приблатненного города, сквозь
все его тараканьи пивные.»
Правда, его только в конце века напишут. В России. Но такой поэт!
– Какой?
– Боря Рыжий. Ты его не знаешь, он в 74-м году родится.
– Дурак ты, Джойс. Кому нужен ты, и этот Рыжий? У нас вся Ирландия рыжая, нашел чем хвастаться.
Скотт разозлился, опрокинул своего молчаливого друга, взял за руку мощный стол, и вышел из шумного паба. Ни Скотт, ни молчун, ни стол, не узнали, что Джеймс Джойс спустя столько лет, всё таки, кому-то нужен. И Борис Рыжий, кому-то нужен. А скотты, молчуны и мощные столы – больше не нужны.
– Ни слова сказать не дали! – обиделась трость – пойдем старик, пора познавать постмодернизм!
Кастинг на роль второстепенного героя. Осталось 4 кандидата – остальные 96 не подошли. Съемки через 3 дня. Менеджер кастинга и продюсер вышли на улицу покурить.
– Первый раз такая засада с лучшим другом главного героя! – поделился своим недовольством менеджер.
– Необычная кинокартина, – сказал продюсер, – друг героя умирает в конце.
– Ну да, глоток свежести в пыльную среду кинематографа.
Разговор плавно перешел в политическую степь.
– Если бы я баллотировался в президенты, – менеджер разошелся, – то сразу сказал, что буду воровать. А предвыборный ролик сделал бы в стиле Гая Ричи, ну, чтоб показать, как конкретно я буду воровать.
Они зашли обратно в комнату, где проводился кастинг.
– Следующий! – крикнул режиссер.
Зашел молодой парнишка с выразительной внешностью. Его прямое, ровное тело внезапно ослабело. Глаза изобразили удивление с примесью ужаса. Лицо приняло неестественное выражение. Результат работы слюноотделения увидели все члены комиссии. Ноги парня подкосились. Молодой актер упал на пол.
Менеджер, продюсер, режиссер и другие – в шоке. В шоке от такой органичной актерской игры. Комнату заполнили аплодисменты.
– Вы нам подходите, – промолвил шокированный режиссер.
Но парень вставать не торопился, на адресованные ему фразы не отзывался. Продюсер подошел к актеру. Прощупал пульс.
– Вызывайте скорую.
Скорая помощь приехала быстро – всего через час.
– Он мертв, – цинично умозаключил седой фельдшер. – Поздно вызвали. На носилки его.
– Стойте! – выкрикнул режиссер. – Давайте сначала все сцены с ним отснимем.
