Ураган 1865 года. – Возгласы над морской пучиной. – Воздушный шар, унесенный бурей. – Разорванная оболочка. – Кругом только море. – Пять путников. – Что произошло в гондоле. – Земля на горизонте. – Развязка драмы
– Поднимаемся?
– Какое там! Книзу идем!
– Хуже, мистер Сайрес! Падаем!
– Боже мой! Балласт за борт!
– Последний мешок сбросили!
– Как теперь? Поднимаемся?
– Нет!
– Что это? Как будто волны плещут?
– Под нами море!
– Совсем близко, футов пятьсот.
Заглушая вой бури, прозвучал властный голос:
– Все тяжелое за борт!.. Все бросай! Господи, спаси нас!
Слова эти раздались над пустынной ширью Тихого океана около четырех часов дня 23 марта 1865 года.
Наверно, всем еще памятна ужасная буря, разыгравшаяся в 1865 году, в пору весеннего равноденствия, когда с северо-востока налетел ураган и барометр упал до семисот десяти миллиметров. Ураган свирепствовал без передышки с 18 по 26 марта и произвел огромные опустошения в Америке, в Европе и в Азии, захватив зону шириною в тысячу восемьсот миль, протянувшуюся к экватору наискось от тридцать пятой северной параллели до сороковой южной параллели. Разрушенные города, леса, вырванные с корнем, побережья, опустошенные морскими валами величиною с гору, выброшенные на берег корабли, исчислявшиеся сотнями по сводкам бюро Веритас, целые края, превращенные в пустыни губительной силой смерчей, все сокрушавших на своем пути, многие тысячи людей, погибших на суше или погребенных в пучине морской, – таковы были последствия этого грозного урагана. Разрушительной силой он превзошел даже бури, принесшие ужасные опустошения в Гаване и в Гваделупе, 25 октября 1810 года и 26 июля 1825 года.
Но в мартовские дни 1865 года, когда на суше и на море творились такие бедствия, не менее страшная драма разыгралась в воздухе, сотрясаемом бурей.
Ураган подхватил воздушный шар, подбросил его, как мяч, на вершину смерча и, завертев вместе со столбом воздуха, помчал со скоростью девяносто миль[1] в час; шар волчком вращался вокруг собственной оси, как будто попал в некий воздушный мальстрим.
Под нижним обручем сетки воздушного шара колыхалась плетеная гондола, где находились пять человек – их едва можно было различить в густом тумане, смешанном с водяной пылью и спускавшемся до самой поверхности океана.
Откуда же несся этот аэростат, жалкая игрушка неумолимой бури? Из какого уголка земного шара ринулся он в небеса? Несомненно, он не мог пуститься в путь во время урагана. А ведь ураган бушевал уже пять дней: его первые признаки дали о себе знать 18 марта. Были все основания предположить, что этот воздушный шар примчался издалека, ибо он, вероятно, пролетал не менее двух тысяч миль в сутки.
Путники, находившиеся в гондоле, не имели возможности установить, далекий ли путь они совершили и куда занесло аэростат, – для этого не было у них ни единой вехи. Вероятно, они испытывали на себе чрезвычайно любопытное явление: несясь на крыльях свирепой бури, они ее не чувствовали. Шар уносило все дальше, а пассажиры не ощущали ни его вращательного движения, ни бешеного перемещения по горизонтали. Глаза их ничего не различали сквозь облака, клубившиеся под гондолой. Вокруг них все застилала пелена тумана, такого плотного, что они не могли бы сказать – день это или ночь. Ни единого отблеска небесных светил, ни малейшего отзвука земных шумов, ни хотя бы слабого гула ревущего океана не доходило до них среди безмерной тьмы, пока они летели на большой высоте. И лишь когда шар стремительно понесся вниз, они узнали, что летят над бушующими волнами, и поняли, какая опасность грозит им.
Но как только сбросили весь груз, имевшийся в гондоле – запас патронов, оружие и провиант, – шар вновь поднялся и полетел на высоте четырех тысяч пятисот футов. Услышав, как плещет под гондолой море, путники сочли, что вверху для них меньше опасности, и без колебаний выбросили за борт даже самые нужные вещи, ибо старались всячески сберечь газ – эту душу своего воздушного корабля, несшего их над безднами океана.
Ночь прошла в тревогах, которые были бы смертельны для людей менее мужественных. Наконец занялась заря, и, лишь только забрезжил свет, ураган как будто стал стихать. 24 марта с самого раннего утра появились признаки затишья. На рассвете нависшие над морем грозовые тучи поднялись высоко. За несколько часов воронка смерча расширилась, и столб его разорвался. Ураган превратился в «очень свежий ветер», то есть скорость перемещения слоев воздуха уменьшилась вдвое. Все еще, как говорят моряки, дул «ветер на три рифа», но разбушевавшиеся стихии почти успокоились.
К одиннадцати часам утра небо почти очистилось от туч, во влажном воздухе появилась та особая прозрачность, которую не только видишь, но и чувствуешь после того, как пронесется сильная буря. Казалось, ураган не умчался далеко, на запад, а прекратился сам собою. Может быть, когда разорвался столб смерча, буря разрешилась электрическими разрядами, как это бывает иной раз с тайфунами в Индийском океане.
